Психофизиологическая проблема в психологии особенности ее решения. Философия сознания: Современный подход к решению психофизиологической проблемы

Как подчеркивает известный отечественный историк психологии М.Г. Ярошевский (1996), Декарт, Лейбниц и другие философы анализировали, в основном, психофизическую проблему. При решении психофизической проблемы речь шла о включении души (сознания, мышления) в общую механику мироздания, о ее связи с Богом. Иными словами, для философов, решающих эту проблему, важно было собственно место психического (сознания, мышления) в целостной картине мира. Таким образом, психофизическая проблема, связывая индивидуальное сознание с общим контекстом его существования, имеет, прежде всего, философский характер.

Психофизиологическая проблема заключается в решении вопроса о соотношении между психическими и нервными процессами в конкретном организме (теле). В такой формулировке она составляет основное содержание предмета психофизиологии. Первое решение этой проблемы можно обозначить как психофизиологический параллелизм. Суть его заключается в противопоставлении независимо существующих психики и мозга (души и тела). В соответствии с этим подходом психика и мозг признаются как независимые явления, не связанные между собой причинно-следственными отношениями.

В то же время наряду с параллелизмом сформировались еще два подхода к решению психофизиологической проблемы:

1) психофизиологическая идентичность, которая представляет собой вариант крайнего физиологического редукционизма, при котором психическое, утрачивая свою сущность, полностью отождествляется с физиологическим. Примером такого подхода служит известная метафора: «Мозг вырабатывает мысль, как печень - желчь»;

2) психофизиологическое взаимодействие, представляющее собой вариант паллиативного, т.е. частичного, решения проблемы. Предполагая, что психическое и физиологическое имеют разные сущности, этот подход допускает определенную степень взаимодействия и взаимовлияния.

Высказанная Декартом идея о рефлекторном принципе организации простейших поведенческих актов нашла свое плодотворное развитие в дальнейших исследованиях, в том числе направленных на преодоление психофизиологического параллелизма. Большую роль в этом сыграл выдающийся физиолог И.М. Сеченов, а вслед за ним и И.П. Павлов, их школы исследования рефлекторных основ поведения получили глубокое теоретико-экспериментальное развитие.

Несмотря на многие достижения психофизиологии, особенно в последние десятилетия, психофизиологический параллелизм как система взглядов не отошел в прошлое. Известно, что выдающиеся физиологи ХХ в. Шерингтон, Эдриан, Пенфилд, Экклс придерживались дуалистического решения психофизиологической проблемы. Согласно их мнению, при изучении нервной деятельности не надо принимать во внимание психические явления, а мозг можно рассматривать как механизм, деятельность определенных частей которого в крайнем случае параллельна разным формам психической деятельности. Целью психофизиологического исследования, согласно их мнению, должно являться выявление закономерностей параллельности протекания психических и физиологических процессов.

Многочисленные клинические и экспериментальные данные, накопленные в науке в последние десятилетия, свидетельствуют, однако, что между психикой и мозгом существует тесная и диалектическая взаимосвязь. Воздействуя на мозг, можно изменить и даже уничтожить дух (самосознание) человека, стереть личность, превратив человека в зомби. Сделать это можно химически, используя психоделические вещества (в том числе наркотики), «электрически» (с помощью вживленных электродов); анатомически, прооперировав мозг. В настоящее время с помощью электрических или химических манипуляций с определенными участками головного мозга человека изменяют состояния сознания, вызывая различные ощущения, галлюцинации и эмоции.

Все вышесказанное неопровержимо доказывает прямое подчинение психики внешним физико-химическим воздействиям. Более того, в последнее время все больше и больше накапливается данных о том, что психологические состояния человека тесно связаны с наличием или отсутствием того или иного химического вещества в мозге.

С другой стороны, все, что глубоко затрагивает психику, отражается также и на мозге, и на всем организме. Известно, что горе или сильная депрессия могут привести к телесным (психосоматическим) заболеваниям. Гипноз может вызвать различные соматические расстройства и наоборот, способствовать излечению. Широко известны поразительные эксперименты, которые осуществляют йоги со своим организмом. Более того, такое психокультурное явление, как нарушение «табу», или колдовство у примитивных народов могут вызвать смерть даже у здорового человека. Есть свидетельства, что религиозные чудеса (явления Богоматери, Святых икон и т.п.) способствовали исцелению больных с различной симптоматикой. Интересно, в этой связи, что эффект плацебо, т.е. эффект нейтрального вещества, которое применяется вместо «ультрасовременного» лекарства, действенен для одной трети больных, независимо от их социального статуса, культурного уровня, вероисповедания или национальности.

В целом приведенные выше факты однозначно свидетельствуют о том, что столь тесную взаимосвязь между мозгом и психикой нельзя объяснить с позиций физиологического параллелизма. Важно, однако, подчеркнуть и другое. Отношение психики к мозгу нельзя понимать как отношение продукта к производителю, следствия к причине, поскольку продукт (психика) может и часто очень эффективно воздействует на своего производителя - на мозг. Таким образом, между психикой и мозгом, психическим и физиологическим, по-видимому, существует диалектическая, причинно-следственная связь, еще не получившая полного объяснения.

Исследователи не оставляют попыток проникнуть в суть проблемы, предлагая иногда в высшей степени необычные варианты решения. Например, такие выдающиеся физиологи как Эклс и Барт считают, что мозг не «продуцирует дух», но «обнаруживает его». Получаемая органами чувств информация, «материализуется» в химические субстанции и изменения в состоянии нейронов, которые физически накапливают символические значения чувственных ощущений. Так происходит взаимодействие внешней материальной реальности с духовным субстратом мозга. При этом, однако, возникают новые вопросы: что является «носителем» духа вне мозга, с помощью каких именно рецепторов воспринимается организмом человека внешний «дух» и т.д.

Наряду с такими «экстравагантными» решениями, новые подходы к изучению соотношения физиологического и психологического прорабатываются и в контексте отечественной науки.

Современные варианты решения психофизиологической проблемы можно систематизировать следующим образом:

• Психическое тождественно физиологическому, представляя собой ни что иное, как физиологическую деятельность мозга. В настоящее время эта точка зрения формулируется как тождественность психического не любой физиологической деятельности, но только процессам высшей нервной деятельности. В этой логике психическое выступает как особая сторона, свойство физиологических процессов мозга или процессов высшей нервной деятельности;
• Психическое - это особый (высший) класс или вид нервных процессов, обладающий свойствами, не присущими всем остальным процессам в нервной системе, в том числе процессам ВНД.
• Психическое - это такие особые (психонервные) процессы, которые связаны с отражением объективной реальности и отличаются субъективным компонентом (наличием внутренних образов и их переживанием).
• Психическое, хотя и обусловлено физиологической (высшей нервной) деятельностью мозга, тем не менее не тождественно ей.
• Психическое не сводимо к физиологическому как идеальное к материальному или как социальное к биологическому.

Ни одно из приведенных решений не получило общего признания, и работа в этом направлении продолжается. Наиболее существенные изменения в логике анализа проблемы «мозг - психика» повлекло за собой внедрение в психофизиологию системного подхода.

Суть системного решения психофизиологической проблемы заключена в следующем положении. Психические процессы, характеризующие организм и поведенческий акт как целое, и нейрофизиологические процессы, протекающие на уровне отдельных элементов, сопоставимы только через информационные системные процессы, т.е. процессы, организующие элементарные механизмы в функциональную систему. Иначе говоря, психические явления могут быть сопоставлены не с самими локализуемыми элементарными физиологическими явлениями, а только с процессами их организации. При этом психологическое и физиологическое описание поведения и деятельности оказываются частными описаниями одних и тех же системных процессов. Данное положение согласуется с представлением Д.И.Дубровского (1971, 1980) о том, что связь между психическим и физиологическим не является причинной; психическое и физиологическое однопричинно и одновременно.

Приведенное решение психофизиологической проблемы избегает:

1) отождествления психического и физиологического, поскольку психическое появляется только при организации физиологических процессов в систему;

2) параллелизма, поскольку системные процессы — есть процессы организации именно элементарных физиологических процессов;

3) взаимодействия, поскольку психическое и физиологическое — лишь аспекты рассмотрения единых системных процессов.

Необходимо отметить, что уже в самое последнее время предлагается решать психофизиологическую проблему с привлечением концепции информации следующим образом. Физическое (мозговые процессы) и психическое рассматриваются как два базовых аспекта единого информационного состояния, или, по крайней мере, «некоторого информационного состояния» (D.J.Сhalmers). Однако сразу возникает закономерный вопрос, какой именно информационный процесс обладает таким свойством? И этот вопрос, не менее трудный, чем сама исходная проблема.

Интересно рациональное непротиворечивое решение психофизиологической проблемы, сформулированное современным российским психологом Ю.Б.Гиппенрейтер: «Имеется единый материальный процесс, и то, что называется физиологическим и психическим, - это просто две различные стороны единого процесса. (…) Дело обстоит не так, что существует мозговой физиологический процесс и в качестве его отсвета, или эпифеномена, психический процесс. И мозговые и психические «процессы» (процессы в кавычках, ибо они не имеют самостоятельного существования) - это лишь две разные стороны из многих сторон, выделяемых нами, обобщенно говоря, в процессе жизнедеятельности. (…) видимые случаи взаимодействия души и тела могут быть проинтерпретированы совершенно иначе - просто как два разных проявления одной общей причины.» Гиппенрейтер отмечает также, что, при такой формулировке психофизиологическая проблема скорее снимается, чем решается: «…по крайней мере в той части, которая относится к вопросу о соотношении физиологических и психических процессов.» Такое решение психофизиологической проблемы открывает разнообразные практические возможности. Так, внешние проявления телесной активности, прежде всего – движения, могут рассматриваться как важнейший источник информации об индивидуальных особенностях психики. Особенности пантомимики и мимики свидетельствуют об эмоциональных состояниях, в частности, связанных с ложью. С другой стороны разработаны разнообразные психологические методы регуляции и саморегуляции физиологических функциональных состояний.

Связь между психикой и движением изучается уже достаточно давно. Н.А.Бернштейн говорил о т.н. моторном поле, отражающем связь между внешним миром и всеми свойствами моторики, В.П.Зинченко писал о том, что биодинамическая ткань моторного акта так же неповторима, как отпечаток пальца. Моторика связана с личностными установками человека, и можно достаточно уверенно говорить о том, что движение есть психика. Для того, чтобы охарактеризовать человека через его движения, используют двигательные стереотипы, или автоматизированные привычки.

Один из примеров двигательных актов, способных охарактеризовать человека – почерк. Почерк, по мнению И.Ф.Моргенштерна, представляет тесную связь с мышлением. Он отражает свойства психики человека, к тому же, являясь очень подвижным, отражает все зарождающиеся в мозгу мысли и чувства, независимо от того, пишет человек рукой или любым другим приспособленным к письму органом. К тому же, почерк может отражать потенциальные энергетические возможности человека, так как в нем фиксируются напряжения и расслабления. Таким образом, почерк непосредственно связан с характером, и возможно даже проставления между ними знака равенства. Особенности походки, смеха или голоса также могут многое сказать о человеке. Необходимо отметить, что также и любое переживаемое человеком эмоциональное состояние вызывает определенные изменения в его телесном состоянии, что и проявляется через поведенческие и психофизиологические признаки.

Физиологическое функциональное состояние организма человека составляет важнейшее условие, в котором осуществляется та или иная деятельность. Успешность, эффективность и даже физическая и психологическая безопасность любой деятельности зависит от оптимальности этого состояния. Поэтому разработано большое количество разнообразных методов психологической регуляции и саморегуляции состояний, основанных на сознательном изменении тонуса мускулатуры, вербальных воздействиях на протеканием внутренних процессов, произвольном мысленном воспроизведение физических действий и т.п.

Эффективным современным подходом, основанным на понимании единства психофизиологического процесса, является биологическая обратная связь (БОС), при которой человек, с помощью специальной аппаратуры, получает в режиме реального времени информацию о текущем состоянии той или иной физиологической функции (пульса, напряжения мышц, ЭЭГ и т.п.), а также о том, каким должно быть «идеальное» состояние и обучается этого состояния достигать произвольно.

Психофизиологическая проблема издавна привлекала внимание крупных мыслителей и служила ареной ожесточенных споров, подогреваемых идеологическими и политическими мотивами разных времен и народов. Именно эта проблема - о соотношении физиологического и психического, биологического и социального в природе человека - оказалась на переднем крае общественно-исторического развития человечества, и то или иное ее решение служило идеологическим и политическим оружием в борьбе нового со старым, в решении ряда задач воспитания, обучения, организации труда и здоровья.

Кризис в науке о поведении возник в результате развития новых областей знания: психофизики и экспериментальной психологии. В построениях некоторых психологов и биологов это направление получило название психофизического параллелизма. Крупнейшие представители физиологии (Ч. С. Шерринг-тон, Дж. Экклс, Р. Гранит), изучавшие элементарные реакции и процессы моз-

га, попадали во власть дуалистических представлений при попытках объяснить природу целостного поведения. Еще Э. Дюбуа-Реймон в качестве одной из семи принципиально неразрешимых мировых загадок указал на возникновение психических процессов. Основатель экспериментальной психологии В.Вундт считал, что физиологическими исследованиями невозможно проникнуть в тайну психики потому лишь, что психические процессы развиваются параллельно телесным и не определяются ими. Эта идея делала бессмысленным накопление физиологических фактов с попыткой понять сущность и происхождение психики и механизмов поведения. Возник разрыв между физиологическими и психологическими исследованиями - наступил кризис.

Наука настойчиво искала и нашла выход из этой ситуации - выход из проблемы психофизического параллелизма был найден в последовательном изучении физиологических механизмов, лежащих в основе психических феноменов.

На того, кто, не проводя серьезных исследований в качестве физиолога и психиатра, назовет себя в будущем столетии психологом, серьезные люди

будут смотреть также как на человека, который считает себя архитектором, но не учился в технической школе или в строительной академии - таково было твердое убеждение В. М. Бехтерева. А спустя еще несколько десятилетий, когда уже определились методологические позиции обеих наук, наш современный психолог Л. Р. Лурия требовал от психологов ясного понимания того, что знание законов работы мозга, осуществляющего психическую деятельность, также обязательно, как и знание общественно-исторических законов, определяющих формирование сознательной деятельности людей.

Проблема соотношения между психическими и физиологическими процессами (психофизиологическая проблема), и сегодня являющаяся ключевой в теории отражения, теснейшим образом связана с основным вопросом философии - соотношении материи и сознания. Психофизиологическая проблема в сжатой форме сводится к вопросу И. П. Павлова: «Каким образом материя мозга производит субъективное явление?» Основная сложность при естественно-научной разработке психофизиологической проблемы представляется в необходимости объяснения специфических особенностей психических процессов отражения на основе механизмов деятельности нервной системы. К этим специфическим особенностям относятся предметность восприятия и его проецируемость во внешнее пространство, целостность, активность и недоступность психических процессов прямому чувственному наблюдению.

В целом основная парадоксальная специфичность психического заключается в формулируемости его характеристик не в терминах состояния субстрата, свойством которого оно является, а в терминах свойств его источника - объекта (Л.М. Веккер, 1974). Сложности в объяснении свойств отражения объективного мира, специфических черт психических процессов, как правило, и служат основой для отрицания материалистического подхода к решению психофизиологической проблемы.

Именно абсолютизация специфичности психических процессов и несостоятельность редукционизма приводила и приводит к агностицизму, идеализму, дуализму.

Широко известна гипотеза дуалистического интсракционизма одного из наиболее крупных современных нейро-физиологов Джона Зкклса, сформированная под влиянием концепции «трех миров» английского философа К. Поп-пера. На основе вывода, сделанного при анализе работ сторонников «научного материализма» (сущность представления которых сводится к тому, что все психические процессы должны быть описаны в физических терминах) о невозможности создания нейрофизио-логической теории, которая объяснит, как разнообразие мозговых процессов может быть синтезировано до целостного сознания, Дж. Экклс (1979) предполагает существование разных миров, находящихся в совершенно различных пространствах, но взаимодействующих между собой через «связывающий мозг», представленный фронтальной областью коры левого доминантного полушария. Несмотря на естественную критику подобных взглядов со стороны представителей самых разных областей научного знания (Д. И. Дубровский, 1971), сходные высказывания появляются как в философской, так и физиологической литературе.

Главной задачей И. П. Павлова было стремление понять физиологическую основу психической деятельности человека и ее закономерности. Предложенный им объективный метод условных рефлексов рассматривался как важнейший инструмент, с помощью которого можно создать фундамент психологического знания. Вместе с этим психические процессы теснейшим образом связаны с физиологическими явлениями, именно связаны, но несводимы к ним. Психические процессы не тождественны тем физиологическим процессам, которые могут составлять материальную основу первых. Л. С. Выготский (1982) писал, что следует изучать не отдельные вырванные из единства психические и физиологические процес-

сы, которые при этом становятся совершенно не понятными для нас; мы должны брать целый процесс, который характеризуется со стороны субъективной и объективной одновременно. При этом надо иметь в виду необходимость корректного использования терминологии при изучении одного и того же явления средствами разных наук.

Общепризнанно, что в основе психических процессов лежат не элементарные процессы возбуждения и торможения, а системные процессы, объединяющие отдельные физиологические проявления в интегрированное целое. Понятие об интегральном образе как продукте пережитых доминант, т. е, как. продукте субъективного отражения объективного взаимоотношения организма со средой, явилось принципиальным в решении психофизиологической проблемы (А. А. Ухтомский). Важный шаг в ее развитии был сделан П. К- Анохиным (1968) в его концепции функциональных систем, способствовавшей установлению концептуальной связи физиологии и психологии. Здесь рассматривается организация физиологических процессов в системе, которая является внутренним отражением внешней среды, что уже само по себе относится к категории психического. Значит, системные процессы поведенческого акта - это информационные процессы, для которых физиологические процессы выступают как материальный носитель.

Идея динамического единства физиологического и психического успешно развивается в борьбе с дуалистическими представлениями психофизического параллелизма. Д. И. Дубровский (1982) утверждает, что психический образ и его нейродинамический эквивалент не только одновременные явления, но они составляют нераздельную целостность.

Однако остается главная трудность, заключающаяся в невозможности трактовать результаты психологического анализа физиологическим языком, а психологические феномены - на основе чисто физиологических закономерностей. Это становится архисложным для

конкретного психофизиологического исследования, поскольку

никакое совпадение психических феноменов и мозговых процессов проблемы не решает. Процессы восприятия, мышлении, сознания не тождественны мозговым процессам и не могут быть исчерпывающе описаны понятиями физиологии.

Это разные формы движения материи, а значит, существенно важна проблема поиска содержательных переходов между ними.

Огромный фактический материал о поведении животных и человека не продвинул проблему соотношения психики и материи, пока она решалась исходя из представления о психике как о духовном, наджизненном начале, реализующемся в поведении, движении по принципу «извне - внутрь». Иные возможности возникли на основе теории отражения, представляющей психику как свойство живой высокоорганизованной материи отражать своими состояниями независимо от них существующую действительность. Психическое закономерно возникает на определенной ступени развития жизни, т. е. усложняющиеся условия ставят организм перед необходи мостью отражения объективной действительности в виде ощущений и восприятий, ведущих к ее осознанию. Противоположность между субъективным и объективным не изначальна, не абсолютна, она порождается развитием определенных форм отражения, и это раздвоение мира - свойство только сознательной деятельности человека (А. Н. Леонтьев, 1975). По мнению Л. С. Выготского (1956), ценность учения о доминанте в том, что она отвечает на основной вопрос: как формируется единство и целостность поведения; что превращает сумму отдельных реакций в целенаправленные поведенческие акты с новыми, ранее неведомыми свойствами.

Доминирующая констелляция на уровне коры мозга способна создавать рефлекторную систему, действующую как целое во всех ее двигательных и вегетативных проявлениях. Головной мозг А. А. Ухтомский определял как удивительный аппарат, представляю-

щий собой множество переменных, калейдоскопически сменяющих друг друга органов предупредительного восприятия, предвкушения и проектирования среды.

Таким образом, доминанта проявляется в психической деятельности, причем не только внешней, предметно развернутой, но и внутренней. Психическое состояние и процессы «опред-мечиваются» как интегральные образы, в основе которых лежат корковые доминанты. Последние то активно действуют в поле сознания, то переходят в сферу неосознанного, где сохраняются в открытой форме как следы прошлой деятельности. Такие доминанты могут либо поочередно «выплывать» в поле ясного внимания, либо вступать в конфликт, и тогда «душевная жизнь будет борьбою вытесняющих друг друга несогласных доминант». Всякое понятие и представление, всякое индивидуальное психическое содержание есть след о пережитой некогда доминанте. Этот след, а иногда и вся доминанта в полном ее выражении вплоть до эмоциональных состояний и вегетативных сдвигов воспроизводится адекватным сигналом. Эти явления лежат в основе механизмов воспоминания и мышления.

Из процессов, протекающих на любом из уровней сенсорных систем, не выводятся такие особенности сенсорных образов, как предметность, прое-цируемость и т. д. Публичная наблюдаемость является существенным отличием физических явлений.от психических. Однако, что считать наблюдаемостью? Если реакции отдельных нейронов еще не позволяют давать однозначную интерпретацию процессов отражения, то представление о дистрибутивном характере описания сенсорных сигналов в активности многих нейронов или их совокупностей сегодня уже позволяет предполагать принципиальную возможность такого наблюдения.

Если под предметом физиологии понимать функции и процессы, осуществляющиеся в различных живых системах, то с полным основанием можно утверждать, что в головном

мозгу не существует таких нейродина-мических процессов, которые были бы принципиально недоступны физиологическим исследованиям. Вся история физиологии XX в. являет собой убедительный пример того, как мозг - материальный субстрат управления поведением - становился предметом непосредственного физиологического анализа. Особенно впечатляющими являются успехи нейрофизиологии мозга, которая не только позволила понять многие интимные механизмы его работы, но и выработала новую систему знаний, позволивших в значительной мере преодолеть кастовую замкнутость отдельных физиологических школ и направлений.

Логика наших рассуждений приводит нас к необходимости поиска на этом пути концептуальной связи между физиологическими механизмами работы мозга и психическими процессами, определяющими целенаправленный характер целостного поведения. П. В. Симонов (1980) считает, что такая общая концептуальная платформа содержится в самом учении И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. «Наука о высшей нервной деятельности не есть ни физиология, ни психология в традиционном их понимании, ее нельзя однозначно отнести ни к биологическим, ни к социальным наукам, ибо она включает в себя элементы всех этих отраслей знания» 1 . Процессы отражения и деятельности можно рассматривать в различных аспектах: со стороны нейрофизиологических, материальных механизмов этих процессов или со стороны содержания, значения, их отношения к отражаемым объектам внешнего мира и потребностям субъекта, т. е. как психическое, субъективное.

А. М. Иваницкий (1984) полагает, что познание механизмов психики - это изучение того, как на основе изучения мозговых механизмов, их интеграции возникает новое качество в виде психики. Под психикой понимается

^Симонов П. В. Наука о высшей нервной деятельности человека и психофизиологическая проблема//Журн. высш. нерв. деят. 1980. Т. 31. С. 235- 241.

свойство высокоразвитого мозга воссоздавать внутрений образ действительности, который воспринимается как нечто отдельное от субъекта. Эти авторы полагают, что основным путем для решения проблемы соотношения мозга и психики является исследование, которое строится на параллельном изучении физиологических и психологических показателей в одном эксперименте. А отношения между психикой и мозговыми процессами имеют свою аналогию в соотношении информации и ее носителя. Тогда психика - это информация, составляющая содержание определенным образом организованных мозговых процессов (А. М. Иваницкий, 1986). При таком определении естественно возникает вопрос о поиске, подборе тех нервных процессов, которые имеют определяющее значение. Исходя из системного подхода, решение возможно следует искать на пути сопоставления психических явлений не с отдельными нервными процессами, а с их организацией, с их системой.

Явления, составляющие нейрофи-зиологический код, и информация, непосредственно содержащаяся в этом коде, обладают определенным сходством внутренней организации. Поэтому задача состоит в понимании внутреннего смысла изучаемого явления, раскрытии информационного содержания мозговых процессов, обеспечивающих психическую функцию. Примером оригинального подхода к изучению нейрофнзиологических основ психической деятельности человека, являются исследования Н. П. Бехтеревой (1980). Разработка методических подходов к долгосрочной регистрации многих нейрофизиологических показателей, в том числе и импульсной активности нейронов мозга бодрствующего человека, обеспечила доступ к изучению нейронных коррелятов мыслительной деятельности. У людей при восприятии, удержании в памяти и произнесении слов структуры импульсных реакций нейронных популяций, отражающих акустические и смысловые характеристики слова, могут формироваться в мозговых образованиях, причастных

Рис. 77. Перистимульные гистограммы для шести нейронных популяций мозга человека при опознании семантически значимых стимулов (по И П. Бехтеревой и др., 1985):

/ - вентролатеральное ядро таламуса справа; 2 хвостатое ядро справа; 3 - подушка зрительного бугра справа; 4 - вентролатеральное ядро слева; 5 - хвостатое ядро слева; 6 - заднее латеральное ядро справа.

Горизонтальные линии: непрерывные - средние уровни частоты разрядов в фоне, прерывистые - уровни значимости (р = 0,01) отличия от фона, прерывистые вертикальные линии: левая предъявление опознаваемого стимула, правая - предъявление сигнала для словесной реакции испытуемого. Фрагменты гисто грамм, выходящие за пределы уровней значимости, отмечены черным цветом

к организации движений (рис. 77). Н. П. Бехтерева пишет: «Обнаруженные и исследованные нами паттерны - местные, привязанные к структуре тончайшие нейрофизиологические корреляты психической деятельности или, точнее, нейрофизиологическое выражение декодирования, детерминирования в значительной степени памятью, обучением, определяющими наряду с врожденными морфологическими характеристиками свойство структуры в той же структуре. Это - та нейродинамика (или ее часть), возникновение которой находится в прямой зависимости от участия структуры в обеспечении психической деятельности» 1 .

Мышление человека как высшая форма оперирования информацией стало предметом целенаправленного нейро-физиологического исследования. Ог-

1 Бехтерева Н. П. Здоровый и больной мозг человека. Л., 1980. С. 141.

ромная информационная емкость человеческого мозга определяется количеством нервных клеток, количеством связей между нервными клетками, полифункциональностью популяций и отдельных нервных клеток, обучаемостью. мозга и динамичностью механизмов, лежащих в основе всех видов его деятельности (Н. П. Бехтерева и др., 1985).

Социальные и биологические потребности человека. А. А. Ухтомский (1966) рассматривал проблемы о путях преобразования природы человека в «борьбе с проклятием индивидуалистического прошлого», с силой инстинктов, образующих физиологический аутизм (замкнутость на себя), о роли творческого труда в становлении новых поведенческих реакций, выводящих поведение человека из чисто приспособленческих механизмов, вплоть до пожертвования собой, своими интересами ради интересов общества. В проблеме организации человеческого поведения дело не может ограничиться принятием готовых стереотипов, исключающих вмешательство самопринуждения, дисциплины, нарочитой установки на переделку своего поведения и самого себя.

А. А. Ухтомский боролся с биоло-гизацией социальных проблем и призывал физиологов понимать, что «мотивы индивидуального равновесия и индивидуальной безопасности не соответствуют действительности, что даже на уровне животных доминантный процесс не может быть понят до конца в простейшей схеме «организм - среда». Понятие «среда» всегда содержит в себе некий общественный момент - род, вид, общество, и индивид должен сообразовывать свою деятельность с интересами этого общества. Человек - продукт общества, и сущность его поведения должна быть понята как результат сочетания накопленного опыта поколений, знаний, традиций, усвоенных данным индивидом, и его личных способностей и особенностей. С одной стороны, сознание осуществляет свою деятельность на основе корковых доминант, с другой - оно само стремится воспитать такие доминанты, которые бы

содействовали успешной оптимизации процесса преобразования характера и направленность рецепций и действий. Это означает, что даже механизмы гомеостаза не могут быть полностью поняты лишь физиологически. У человека гомеостаз переступил границы индивида и стал действовать в области отношений между людьми. Поэтому механизм гомеостаза полностью не раскрывает направленности реакций организма на сближение с раздражителями внешней среды, на его приспособление к действующим факторам среды. Доминанта как нарушение равновесия между центрами, с ее выраженной экспансией и нацеленностью, ведет к обогащению организма новыми возможностями.

Качественное изменение средств производства, интеллектуализация труда определяют сдвиги в сознании людей, которые предусмотрел В. И. Вернадский в своем учении о ноосфере: «Все больше людей на Земле начинают мыслить и жить уже не в старых категориях - своей семьи, рода или страны, но в новых категориях - человечества в целом» 1 . Этот исторический этап как рождение новой сферы Земли был назван ноосферой, развитием общественного разума.

П. В. Симонов (1987), основываясь на идеях А. А. Ухтомского и В. И. Вернадского, разработал оригинальную классификацию потребностей человека, рассматривая их как развитие и преобразование в эволюции основных форм поведения животных (рис. 78). Они разделены на три основные, независимые по происхождению группы: виталь-ные, социальные и идеальные потребности познания и творчества. В каждой из этих групп выделяются потребности сохранения и развития, а в группе социальных - потребности «для себя» (права) и «для других» (обязанности). Любая из перечисленных выше потребностей может быть удовлетворена при наличии дополнительных потребностей 1) в вооруженности средствами, знаниями, учениями и 2) в преодолении

Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Кн. 2. Научная мысль как планетарное явление. М., 1977. С. 148.

Рис. 78. Сопоставление инстинктов высших животных с потребностями человека (по П. В. Симонову, 1986):

двойные стрелки - филогенетические связи сложнейших рефлексов животных с потребностями человека; пунктирные взаимодействие потребностей человека; сплошные - влияние потребностей на сферу сознания

препятствий на пути к цели, обычно именуемое волей. Сфера потребностей человека является основой для создания информационной сферы, ядром которой выступает сознание. Потребность фундаментальное явление высшей нервной (психической) деятельности, движущая сила поведении вплоть до преобразующей мир деятельности человека.

Сознание и неосознаваемое. Специфически человеческая форма отражения действительности представлена сознанием, т. е. таким знанием, которое с помощью слов, математических символов, образов художественных произведений может быть передано другим людям и другим поколениям в виде памятников культуры. Подчеркивая коммуникативное значение сознания,

П. В. Симонов выделяет подсознание как разновидность неосознаваемого психического, куда входит все то, что либо было осознанным, либо при определенных условиях может стать осознанным, и сверхсознание, которое обнаруживается на первоначальных этапах творчества, не контролируемых сознанием и волей и обычно именуемое как творческая интуиция. Психофизиологи допускают существование в мозге чувствительного механизма, реагирующего на очень слабые, но психологически для данной личности весьма значимые раздражители. Сам этот механизм не обеспечивает осознания эмоционально значимого раздражителя, но его активация приводит к биоэлектрическим, вегетативным и психическим сдвигам. Такой механизм получил наименование «психологической защиты» (Э. А. Кос-тандов, 1979, 1983).

Испытуемому во время регистрации кожно-гальванической реакции (показатель эмоциональных сдвигов) с помощью краткой экспозиции, т. е. тахис-тоскопически, предъявляли последовательный набор обычных слов, куда включались табу-слова (бранные, неприличные) . Оказалось, что табу-слова, которые испытуемые даже не могли опознать, сопровождались тем не менее отчетливой кожно-гальванической реакцией. Э. А. Костандов (1983) показал, что бессознательные психические явления могут быть подвергнуты тщательному нейрофизиологическому анализу, а именно с помощью регистрации со скальпа поздних вызванных потенциалов, возникающих с латентным периодом около 300 мс (волна рзоо). Испытуемыми были лица, совершившие противоправные действия на почве ревности. Время экспозиции слов - нейтральных и эмоционально значимых - было 15 мс, что делало невозможным их осознание. Было установлено, что неосознаваемые эмоциональные слова, имеющие отношение к конфликтной ситуации испытуемого, вызывали в коре больших полушарий волну рзоо существенно большей величины, чем нейтральные слова (рис. 79). Следовательно, человек может осуществлять семанти-

ческий анализ словесного раздражителя без его осознания. Если на основе этого раздражителя вырабатывают ассоциацию, то условный раздражитель испытывает тормозные влияния со стороны «подкрепляющего» раздражителя и корковый ответ на «условный» стимул угнетается. Это приводит к повышению порога восприятия условного стимула, т. е. к «психологической защите» и развитию безотчетных эмоций. Последняя неосознана испытуемым и организуется преимущественно правым полушарием.

Такое ретроактивное торможение неосознаваемого слова в сторону условного сигнала является выражением тормозной обратной связи. Если же подкрепляющий стимул осознавался, то тормозная обратная связь не возникала.

0 В этих исследованиях выявилась отчетливая связь описанных механизмов бессознательного восприятия с функционированием правого полушария мозга.

Межполушарная асимметрия и психическая деятельность. Учение о меж-полушарной асимметрии у человека возникло более 100 лет назад в связи с описанием Брока в левом полушарии моторного центра речи, поражение которого вызывало затруднение артикуляции (моторную афазию). Вскоре Вернике обнаруживает тоже в левом полушарии сенсорный центр речи, поражение которого приводит к расстройству понимания речи больным (сенсорная афазия). Левое полушарие стало признаваться тотально доминирующим как в отношении языка, так и мышления, двигательной деятельности, ориентации тела в пространстве. Правое же полушарие рассматривалось как дополнительный автомат. Такая крайняя позиция не подтверждалась клиническими наблюдениями, в которых было описано, что после поражения правого полушария нарушается зрительное восприятие и пространственное мышление. Под влиянием работ Р. Сперри стала формулироваться концепция частичного доминирования полушарий у человека, согласно

Рис. 79. Усредненные вызванные потенциалы на неосознаваемые нейтральные словесные стимулы (/) и на неосознаваемое эмоциональное слово «жена» (//) (по Э. А. Костандову, 1983):

А -- левое, Б - правое поле зрения. В левое пол? зрения предъявляется слово «поле», в правое - «море»; At и Ар - ассоциативные; О/ и О# - затылочные области правого и левого полушарий; V --вертекс; Т - шкала времени, мс; линия, идущая от шкалы времени,- момент раздражения

которой левое полушарие специализируется на вербально символических функциях, а правое - на пространственно синтетических (рис. 80). Для удобства приведем таблицу межполу-шарных различий при зрительном восприятии стимулов (табл. 6).

Из анализа таблицы следует существование 5 основных дихотомий полушарного доминирования у человека: вербальное - невербальное, время - пространство, анализ - синтез, последовательное - одновременное восприятие, абстрактное и конкретное восприятие.

Н. Н. Брагина и Т. А. Доброхотова (1981) предложили классификацию функциональных асимметрий. Неодинаковость двигательной активности рук, ног, лица, половин тела обозначается как моторная асимметрия. Неравнозначность восприятия объектов, расположенных слева и справа от сре4ней плоскости тела, обозначается как сенсорная асимметрия. Наконец, специализация полушарий мозга в осуществлении различных форм психической деятельности обозначается как психическая асимметрия и является глав-

ной асимметрией человека. Обеспечиваемые разными половинами мозга, психические процессы организуются в пространстве и времени не сходно. Правое мозговое полушарие сопряжено в основном с чувствительной сферой, а левое сопряжено с двигательной сферой. У. Пснфилд, используя во время операции метод стимуляции обнаженной коры человека слабым током, установил следующие важные различия. При раздражении левой височной области на первый план выступали речевые нарушения - запинания, сма-занность речи, повторения, ошибки в названии предметов. Если раздражалась правая височная область, у больных возникали очень яркие воспоминания. Происходило как бы проигрывание куска прошлого опыта с некоей «магнитофонной ленты». По-видимому, отпечатки наших непосредственных впечатлений односторонни и связаны преимущественно с правым полушарием.

В настоящее время наиболее распространен взгляд на преобладающую роль левого или правого полушария в управлении теми или иными психи-

ческими функциями. Так, человек с превалированием левополушарных функций тяготеет к теории, имеет большой словарный запас и активно им пользуется, ему присуща двигательная активность, целеустремленность, способность прогнозировать события. «Правопол у тарный» человек тяготеет к конкретным видам деятельности, он медлителен и неразговорчив, но наделен способностью тонко чувствовать и переживать, он склонен к созерцательности и воспоминаниям.

Некоторую аналогию можно провести в оценке индивидуально-типологических свойств высшей нервной деятельности: мыслительный тип (по И. П. Павлову) с преобладанием второй (речевой) сигнальной системы и «левополушарный» человек, художественный тип (по" И. П. Павлову) с преобладанием первой сигнальной системы конкретных образов и «право-полушарий» человек. Большинство же здоровых людей - это двуединство этих крайних проявлений поведения и психики.

В последнее время вес большее признание получает концепция о взаимодополняющем сотрудничестве двух полушарий и преимуществе отдельного полушария лишь в определении стадии той или иной нервно-психической деятельности, а не всей функции в целом (Э. А. Костандов, 1983). Установлено, что правое полушарие быстрее, чем левое, обрабатывает поступающую информацию, что несомненно физиологически важно. Зрительно-пространственный анализ стимулов в правом полушарии передается в левое (в моторный «центр» речи), где происходит окончательный высший, семантический анализ и осознание раздражения.

Является ли межполушарная асимметрия уникальной особенностью мозга человека, качественным скачком в эволюции позвоночных? Подавляющее большинство авторов придерживается такого мнения, а в качестве причины возникновения в эволюции этого скачка выдвигают два фактора: речь и право-рукость. В. Л. Бианки (1985) доказывает экспериментально существование

Таблица 6. Различия между полушариями при зрительном восприятии

(по Л.И.Леушиня и ip.. 19821

Левое полушарж; Правое полушарие

Лучше узнаются стимулы

Вербальные Невербальные

луг ко различимые Трудно различимые

Знакомые Незнакомые

Лучше воспринимаются задачи

Оценка временных Оценка пространст-

отношений венных отношений

Установление сход- Установление разли-

Установление идеи- Установление физи-

тичности стимулов по ческой идентичности

названиям стимулов

Переход к вербалыю- Зрительно-простран-

му кодированию ственный анализ

Особенности процессов восприятия

Аналитическое Целостное восприя-

восприятис тие (гештальт)

Последовательное Одновременное восп-

восприятие риятие

Абстрактное, обоб- Конкретное узнава-

щенное, инвариантное ние узнавание

Предполагаемые морфофизиологические различия

Фокусированное пред- Диффузное предста-ставительство эле- вительство ментарных функций

межполушарной асимметрии у разных представителей животного мира. Причем это касается не только индивидуальной асимметрии, но и видовой. Последняя рассматривается поэтому как проявление общего свойства мозга. В. Л. Бианки разработана индуктивно-дедуктивная гипотеза латеральной специализации мозга. Согласно этой гипотезе, в процессе обучения правое полушарие работает по принципу дедукции, т. е. сначала осуществляет синтез, а затем анализ, левое же полушарие функционирует по принципу индукции, сначала анализируя раздражители, а затем синтезируя их. В эволюции человека развитие речи связано первоначально лишь с использованием, за тем развитием и качественным преобразованием уже имеющейся у живот-

Рис. 81. Общая схема типов корковой активаци-онной структуры при различных видах психической деятельности (по Л. П. Павловой, 1988):

/-когнитивная; //-перцептивно-регулятивная; III- коммуникативная; а, - речевые операции; а2 - неречевые; б1 - реальные образы; б2 - идеальные образы; штриховая линия - активизированные области коры; размеры черных кружков соответствуют уровню активации корковых зон

ных функциональной межполушарной асимметрии.

Психофизиология деятельности и ее индивидуальных различий. Творческий труд человека связан с переживанием первых стадий доминанты (тенденция максимизации) наряду с параллельно идущим процессом автоматизации (тенденция минимизации) постоянно растущего арсенала приобретаемых навыков. При этом приобретенные навыки уже не выступают в качестве противоборствующих доминант, а входят органическими компонентами в общую констелляцию механизмов вновь формирующейся деятельности. Первые стадии доминанты соответствуют появлению целевых сознательных действий: ориентировки и выбора стратегии, что физиологически обеспечивается процессами вероятностного прогнозирования и выработки программы действия.

Завершающая стадия формирования доминанты соотносится с механизмом реализации привычных навыков и выполнения операций на основе сложившихся программ действия.

Электроэнцефалографические исследования Л. П. Павловой (1983) обнаружили для разных деятельностей человека универсальное правило смещения фокуса максимальной активации (ФМА). Так, при выполнении сознательных целенаправленных действий ФМА устойчиво регистрируется в речевых зонах левого полушария. Затем возникает генерализация возбуждения и распространения ФМА на ряд других корковых зон. Завершающая перестройка активности коры сводится к устойчивому смещению ФМА в правое полушарие, а затем в задние зоны коры. В лобных долях на этой стадии ФМА наблюдается в течение кратких периодов времени. Здесь наблюдается смена доминантно-субдоминантых отношений между полушариями и лобными и теменными ассоциативными областями коры. Наиболее выраженное смещение ФМА обнаружено в процессе предметной, внешнеразвернутой формы деятельности и при видах мыслительной (свернутой) деятельности. Интеллектуальные психические процессы всегда вовлекают в активацию лобные доли, но не обязательно левого полушария. При автоматизации интеллектуального навыка наблюдается значительное усиление альфа-ритма в левой речевой зоне Брока, а ФМА смещается в правые лобные области. Такая активность мозга соответствует оперативному наглядно-действенному мышлению. Динамика перестройки корковой активности оказалась принципиально похожей при изучении разных видов деятельности: перцептивной (задачи на опознание), познавательной (мышление), коммуникативной (речевое общение), преобразовательной (предметно-развернутые виды деятельности) (рис. 81).

Кроме того, обнаруживаются индивидуально-устойчивые, привычные (в покое и при работе) типы корковой активации. А. А. Ухтомский подчеркивал важность изучения индивидуально-

личностных особенностей «мозгового хронотопа», свойств интроверсии (аутизма), способностей к дифференциальной срочности реакций, разных способов оценки ситуаций: либо по пути длительного логического сукцессивного анализа, либо путем «внезапной рецепции зорким глазом специалиста» сразу всей обстановки, т. е. си мул ьта ином схватывании существенных сторон ситуации. Он говорил об индивидуально выраженных способностях к различению существенного от несущественного в потоке ближайших конкретных ощущений с адекватными рефлексами на них, указывал на необходимость изучать те пути и средства, которые приводят к развитию таких способностей в масштабах истории.

0 Была заложена, таким образом, основа для индивидуального различия когнитивных (познавательных) стилей. Совокупность индивидуальных особенностей психики и поведения человека составляет тип высшей нервной деятельности, или темперамент человека. Он складывается из общих свойств нервной системы, которые характеризуются; 1) экстраинтраверсией; 2) эмоциональной стабильностью - невротизм и 3) подвижностью или инертностью нервных процессов. Проблема психофизиологических основ индивидуально-типологических различий людей становится наиболее актуальной научно-практической задачей.

§ 29. Формирование высшей нервной деятельности ребенка

Формирование высшей нервной деятельности ребенка тесно связано с динамикой созревания ассоциативных корковых структур. Ребенок в общении со взрослыми усваивает определенные знания, приобретает новые формы отношения к внешнему миру. Все это строится на основе создания новых функциональных связей и синтезов. Они позволяют овладевать новыми формами восприятия и запоминания, видами мышления, способами организации движений. Структурной основой сложных форм поведения и психики

выступают лобные и нижнетеменные области коры, которые в онтогенезе человека увеличиваются по площади в 9 раз и у взрослого занимают около двух третей всей поверхности новой коры".

Конструкция многозвенных переключений и связей этих зон коры является морфологическим выражением того, что эти формации имеют отношение к наиболее отвлеченным и обобщенным формам человеческих восприятий и действий. Кроме того, у человека в онтогенезе развиваются специфические человеческие корковые формации, имеющие специальное отношение к анализу и синтезу раздражений, связанных с разными сторонами речевой деятельности (речедвигатель-ной, речеслуховой, речезрительной) (рис. 82).

Врожденная рефлекторная деятельность. Уже у новорожденных наблюдается целый ряд рефлексов при тактильном раздражении определенных рецептивных зон кожи. Главным по значению является сосательный рефлекс, который возникает при раздражении слизистой языка, губ, кожи около рта и щек. Специфичным для новорожденных является хоботковый рефлекс - трубкообразное выпячивание губ при легком прикосновении вокруг рта на уровне десен, а также рефлекс Бабин-ского - тыльное сгибание большого пальца стопы и подошвенное сгибание всех остальных при раздражении подошвы стопы.

Из защитных рефлексов с кожи новорожденного следует упомянуть мигательный, носовой - движение рук на раздражение слизистой носа, ушной - то же, при щекотании наружного слухового прохода.

К моменту рождения уже сформированы болевые и температурные рецепторы, при их стимуляции появляются соответствующие рефлексы. При этом наибольшей возбудимостью к болевым раздражениям отличаются рецепторы лица.

У новорожденных детей можно вызвать многочисленные рефлексы с вестибулярного аппарата. Это прежде

всего установочный лабиринтный рефлекс головы, установочный рефлекс с туловища на голову, шейный тонический рефлекс. Эти рефлексы четко выражены в первом полугодии и к концу первого года жизни ослабляются и пропадают.

Из статокинетических рефлексов для детей раннего возраста характерны вращательный и поствращательный нистагм, компенсаторное отклонение головы при вращении. Стабилизация у детей тонических и установочных рефлексов, которые обеспечивают нормальное положение головы, поддержание позы сидя, стоя, возможна благодаря выработке вестибулярных условных рефлексов (1,5-2 мес), а позже и анализу вестибулярных сигнализаций.

У новорожденных более высокой чувствительностью чем у взрослых обладает значительная поверхность слизистой рта- Хотя общая вкусовая чувствительность снижена. Тем не менее новорожденные дети различают сладкое, горькое, кислое и соленое. Причем сладкие вещества вызывают сосательные движения, а остальные - отрицательную реакцию: сморщивание лица, закрывание глаз, искривление рта, выпячивание губ и языка.

Слуховая система начинает функционировать сразу после рождения. На звуки у новорожденных детей возникают преимущественно общие реакции в виде вздрагивания и двигательного беспокойства, которое сопровождается изменением дыхательной и сердечной ритмики. Уже новорожденные дети могут различать звуки, относящиеся по высоте на одну октаву, воспринимать разницу в тембре, в его пространственном расположении.

Первая реакция новорожденного на световые раздражения - это зрачковый рефлекс, который стабилизируется только к 4-5 мес. К ранним зрительным реакциям относится и ориентировочный рефлекс на световые раздражения, который в начале носит генерали-зованный характер. Новорожденные не могут фиксировать взором предмет. Эта способность формируется к 3-5 мес, к этому времени появляется реакция фиксации взора. Возникает типичный ориентировочно-исследовательский рефлекс: поворачивание глаз и головы к источнику света.

У новорожденных движения глаз не координированы, наблюдаются нис-тагмоидные движения. Механизмы фиксации взора обеспечивают к 2-5 мес жизни появление координированного

зрения. В это время обнаруживается способность к формированию у ребенка условных рефлексов на зрительные раздражители.

Связь новорожденного с окружающим миром осуществляется небольшим числом врожденных рефлексов, весьма несовершенных, не точных, вызываемых как внешними, так и внутренними раздражениями. Врожденные рефлексы человека в динамике его онтогенеза обнаруживают свое проявление и завершают созревание в разные сроки, что отражает общебиологичсс-кие эволюционные закономерности и определяет, в свою очередь, динамику формирования высшей нервной деятельности ребенка.

Высшая нервная деятельность ребенка первого года после рождения. Наиболее ранней формой индивидуального приспособления у новорожденного ребенка выступают натуральные условные рефлексы. Самые первые из них возникают на второй неделе после рождения при строгом режиме кормления ребенка. При этом, как правило, уже за 30 мин до очередного кормления появляются сдвиги во внутренней среде организма ребенка - повышение количества лейкоцитов крови, увеличение газообмена, а затем - пробуждение и беспокойство ребенка. Это натуральный условный рефлекс «на время», где сигналом выступает раздражение рецепторов внутренних органов, а подкреплением - пища. Почти одновременно с этим появляется натуральный условный пищевой рефлекс в виде сосательных движений в ответ на «положение для кормления» (рефлекс Бехтерева - Щелованова). В осуществлении этих рефлексов главную роль выполняют комплекс раздражений от кожного, мышечного и вестибулярного аппаратов, а подкреплением является кормление. Для образования этих рефлексов имеет значение начало кормления новорожденного грудью матери.

Приспособление организма ребенка к определенному режиму сна, бодрствования, кормления и т. п. представляет собой образование систем условных рефлексов на последовательные комп-

лексы раздражений (динамические стереотипы). Ребенок первого года жизни сильно реагирует на нарушение режима сна или питания, тогда как изменения в окружающей обстановке для него не являются столь заметными. По уже к 9-10 мес существенное значение для ребенка приобретают комплексы внешних раздражений. Теперь для него важен не только режим, но и внешняя обстановка, определенные люди, ухаживающие за ним. Это определяется большим числом условных рефлексов, выработанных к этому времени на разнообразные внешние сигналы.

Сроки и темпы созревания отдельных сенсорных систем определяют последовательность образования различных искусственных условных рефлексов.

В течение 5-8-й недели двигательные пищевые и оборонительные условные рефлексы вырабатываются со всех сенсорных систем. При этом чем старше ребенок, тем меньше число сочетаний требуется для образования условного рефлекса и тем раньше наступает его упрочение. При прочих равных условиях образование условных рефлексов зависит от того, на базе каких врожденных рефлексов они вырабатываются.

Существует определенная закономерность и в динамике проявления условно-рефлекторных реакций. Первая стадия характеризуется появлением слабо выраженных и неустойчивых условных реакций. Им обычно предшествует ориентировочная реакция. В ней ясно выступают вегетативные компоненты: изменения дыхания и сердечной деятельности. Вторая стадия характеризуется более устойчивым проявлением специализированных двигательных реакций с одновременным четким выявлением вегетативных компонентов. Третья стадия отличается дальнейшей специализацией двигательных компонентов условного рефлекса и ослаблением его вегетативных компонентов. Чем младше ребенок, тем более длительными являются все стадии развития рефлекса. У более старших детей первые стадии протекают в значительно редуцированном виде.

Во втором полугодии жизни отчетливо выявляются индивидуальные типологические особенности высшей нервной деятельности. Удается выделить группу детей, у которых быстро образуются и упрочиваются положительные и тормозные условные рефлексы. У другой группы хорошо образуются положительные условные связи, но с трудом вырабатывается дифференцировочное торможение. Наконец, выделяется группа детей, у которых плохо вырабатываются положительные условные рефлексы и совсем не образуются диф-ференцировки.

С указанными особенностями мозговых процессов тесно связаны индивидуальные характеристики сна, вегетативных функций и общего развития ребенка.

Параллельно с совершенствованием нервных процессов развиваются и их свойства - сила, подвижность и уравновешенность. Эти свойства могут служить основой для формирования индивидуальных особенностей высшей нервной деятельности.

На протяжении всего первого года жизни очень важным для правильного развития ребенка является строгий режим дня: сна, бодрствования, питания и прогулок. Ребенок первого года жизни отрицательно реагирует на нарушения режима сна или питания, хотя изменения обстановки и других внешних воздействий для него мало значимы, т. е. стереотип интероцеп-тивных условных рефлексов имеет большее значение, чем стереотипы внешних раздражений. Лишь к концу первого года для ребенка приобретают существенное значение комплексы внешних раздражений.

К этому времени торможение какой-либо реакции ребенка надежнее и легче достигается путем внешнего торможения, когда внимание ребенка переключается с помощью ориентировочной реакции на новый раздражитель. Однако попытки использовать различные виды внутреннего торможения в воспитательных целях в этом возрасте еще безуспешны.

На базе врожденных и приобретен-

ных путем подражания звуковых реакций к концу первого года жизни появляются первые речедвигательные временные связи.

Ф Таким образом, в течение первого года жизни ребенка количество условных рефлексов на непосредственные раздражители постепенно увеличивается. Вначале формируются только вегетативные условные реакции, затем двигательные и, наконец, появляются речедвигательные. Наличие последних не говорит еще о появлении словесного мышления, поскольку нет еще отвлечения и обобщения при помощи слов. В этот возрастной период закладываются лишь элементарные основы второй сигнальной системы.

Проследим динамику этого процесса более детально. В возрасте 9-10 мес реакции детей определяются раздражителями, исходящими не от одного предмета, а от всей ситуации в целом. Очень часто одним из компонентов такого одновременного комплексного внешнего раздражителя является слово. Условные рефлексы на слова начинают появляться у ребенка после 6-месячного возраста (первые проявления сенсорной речи). Однако слово еще не выступает как самостоятельный сигнал, оно действует лишь в составе комплексных раздражителей как один из компонентов. Так, например, вопросы: «Где папа?» или «Где мама?» вызывают правильную ответную реакцию ребенка только при условии одновременного действия других раздражителей: мышечных, вестибулярных, зрительных и звуковых. Стоит изменить хотя бы один из этих компонентов (например, голос и интонацию), как прежняя реакция исчезнет. Но если при сохранении всех прежних компонентов комплекса заменить слово на близкое по звучанию, реакция может проявляться по-прежнему. Значит, в этом возрасте слово еще останется слабым компонентом комплекса. Слово вначале имеет второстепенное значение и только постепенно приобретает значение сильного компонента в комплексном раздражителе и, наконец, самостоятельного сигнала.

В естественных условиях ни один сложный раздражитель не повторяется в строго постоянном составе, наиболее же постоянным членом такого комплекса является словесный. Поэтому при систематическом повторении слова в составе комплекса раздражителей начинает ослабляться влияние остальных переменных компонентов на осуществление реакции. Сначала перестает влиять на выполнение реакции поза ребенка, а потом зрительный и слуховой компоненты сложного раздражителя. Только слово как наиболее постоянный компонент, независимо от других компонентов, приобретает условно-рефлекторное действие и постепенно превращается в заменитель всего комплекса. «Освобождение» слова от других компонентов, с которыми оно было связано в данном комплексном раздражителе, рассматривают как результат функциональной тренировки нервной системы. Этот процесс заканчивается к концу первого года жизни ребенка. Характерной особенностью первых слов, произнесенных (в порядке подражания) ребенком, является то, что они относятся не к конкретному предмету, а ко всей ситуации в целом. В этом возрасте отдельные объекты и предметы внешней среды ребенок еще не выделяет. Хотя ребенок этого возраста произносит слова «мама» и «папа», оказывается, что и платье матери и ее кровать - тоже «мама». А ту же маму с новой прической, в новой одежде или в необычном окружении ребенок может не узнать. Значит, для ребенка этого возраста окружающий мир представляется еще мало расчлененным в звуковом и зрительном отношениях. Первые слова - это просто звуковые обозначения определенных предметов и лиц: сначала воспринимаются названия окружающих ребенка вещей, названия игрушек, имен взрослых, позже - изображения предметов, затем - названий частей тела и лица. Превращение слова в абстрактный сигнал, обозначающий совокупность предметов, происходит в следующий возрастной период.

Высшая нервная деятельность в раннем детстве (1 - 3 года). Для этого

возраста характерным является дальнейшее морфологическое и функциональное созревание головного мозга и координированное управление скелет-но-мышечной системой. Развивается ходьба и речь, руки освобождаются для манипулирования с предметами. Создаются условия для активной исследовательской деятельности.

Если в годовалом возрасте поведение ребенка определялось преимущественно окружающей обстановкой в целом, то на 2-м году жизни начинают вычленяться комплексы раздражителей, исходящие от одного предмета. На их основе возникают образы отдельных предметов. В результате действия ребенка с предметами они обособляются из обобщенного недифференцированного мира. Ребенок тянется ручками к каждому предмету, ощупывает его, толкает, пробует поднять, лизнуть языком и т, д. При этом возникает множество сенсорных сигналов (зрительных, мышечных, вкусовых и Др.), свойственных именно данному предмету.

Постепенно формируется система адекватных действий с предметами: ребенок начинает садиться на стул, есть ложкой и т. д. Если у годовалого ребенка наиболее сильным безусловным подкреплением было пищевое, то на 2-3-м году жизни самыми эффективными оказываются ориентировочное! оборонительное и игровое подкрепления. Формируется множество условных рефлексов на отношения.

В этом периоде развития еще большее значение приобретают системы условных рефлексов на стереотипы внешних раздражений, следующих друг за другом в определенной временной последовательности. Большое значение приобретает последовательность отдельных этапов умывания, кормления, игры, одевания и раздевания, порядка слов в сказке или песенке. Так как у детей в этом возрасте еще недостаточно развиты сила и подвижность нервных процессов, обеспечивающих переключение с одного вида деятельности на другой, для детей характерной оказывается потребность в форми-

ровании четких жизненных стереотипов. Выработка стереотипов не представляет трудностей для ребенка, но изменение порядка сигналов в стереотипе является крайне тяжелой задачей. Поэтому для детей до 3 лет необходимо крайне бережное отношение взрослых ко всем вырабатываемым стереотипам. В этом возрасте происходит обычно интенсивное накопление фонда рече-двигательных условных рефлексов. К концу 2-го года словарный запас ребенка может составлять 200-400 слов, а к концу 3-го - 2000 слов и больше.

Формирование речевых реакций невозможно без звукового словесного подражания. При этом особую роль играет установление связи слова с видом предмета, его осязанием и другими признаками. Физиологическая трактовка процесса формирования связи между словом и различными ощущениями у ребенка, впервые увидевшего предмет, была дана еще И. М. Сеченовым (1900).

Например, ребенок видит елку, трогает ее, ощущает запах хвои, т. е. получает ряд непосредственных ощущений. Слово «елка» - это сигнал («символ первой степени», по Сеченову), в котором сведены все эти ощущения, т. е. сокращенный знак комплексного раздражения. Такую систему рефлексов между компонентами комплекса, которая есть не что иное, как полное представление о предмете, И. М. Сеченов назвал «значение в элементарной форме». После того как ребенок встречал разные елки, слово «елка» приобрело более широкое значение («символ второго порядка»), а чувственный образ стал менее конкретным. Далее появляется слово «дерево», охватывающее большой круг предметов, а потом и еще более обобщающее значение слова «растение».

В речевой деятельности нужно различать понимание речи (сенсорная речь) и ее воспроизведение (моторная речь). Вначале возникает понимание речи, затем эти два процесса теснейшим образом увязываются. Оказалось, что у детей до 3 лет различение звуков речи тесно связано со способностью тонкого

манипулирования пальцами при ощупывании какого-либо предмета и мышечными сигналами с самого артикуляционного аппарата, возникающими при произнесении слов.

Активное узнавание окружающего мира, оперирование с предметами, характерные для ребенка 2 3 лет, тесно связаны с «мышлением в действии». Сначала действия ребенка хаотичны и однотипны, но затем в результате опыта они становятся целенаправленными и организованными. Овладение действиями с предметами оказывает решающее влияние на формирование речевых обобщений (внутренняя речь). Установлено, что словесные сигналы непрерывно обогащаются новыми условными связями, что составляет физиологическую основу функции обобщения. Причем системы условных связей, вырабатываемые в этом возрасте, отличаются особой прочностью и иногда сохраняют свое значение в течение всей последующей жизни человека.

На 2-м году жизни у ребенка происходит соединение слов в последовательные комплексы - фразы и их автоматизация. Пока еще такие «речевые цепи» коротки. Они состоят не более чем из 10 слов.

Ф Используя сеченовскую схему, представим себе основные этапы развития обобщающей функции слова (по М. М. Кольцовой и Н. И. Касаткину, 1970).

/ степень интеграции - слово замещает чувственный образ определенного предмета, т. е. оно является эквивалентом одного конкретного предмета («ляля» - только данная кукла, конец 1-го - начало 2-го года).

// степень интеграции - слово замещает несколько чувственных образов однородных предметов («ляля» - относится к нескольким куклам, конец 2-го года).

/// степень интеграции - слово замещает ряд чувственных образов разнородных предметов («игрушка» - это и куклы, и мячи, и кубики). Эта степень интеграции достигается не раньше 3-го года.

IV степень интеграции -- в слове сведен ряд обобщений предыдущих степеней (например, слово «вещь» содержит обобщение, даваемое словом «игрушка», «одежда», «еда» и пр.). Такая степень обобщения развивается у детей на 5-м году жизни.

Следовательно, несмотря на возрастающую роль слова, удельный вес конкретных раздражителей у ребенка 3 лет еще достаточно высок: мышление ребенка оказывается в основном предметным.

Высшая нервная деятельность в дошкольном возрасте (от 3 до 6 лет). Этот возраст характеризуется высокой стабильностью всех видов внутреннего торможения. Угашение и дифференцирование условных сигналов вырабатываются быстрее, и длительнее становятся периоды удерживания тормозного состояния. Общее усиление нервных процессов, и прежде всего торможения, проявляется также в том, что дети уже не производят большого количества манипуляций, как это было прежде. Все большее значение приобретает использование прошлого опыта, ранее образованных навыков. Стереотипы все еще играют существенную роль в жизни ребенка. Причем в этих стереотипах преобладают прямые временные связи. Например, дети затрудняются или совсем не могут вести обратный счет (6, 5, 4, 3, 2, 1) и легко соскальзывают на привычный прямой счет.

ф Обратные связи возникают позже прямых условных связей и лишь к школьному возрасту соотношение между прямыми и обратными связями выравнивается. Тем не менее у детей в возрасте 5-7 лет переделка стереотипов раздражителей уже не является трудной задачей и дети воспринимают ее как игру.

V 5-6-летних детей при выработке условных рефлексов наблюдается много мсжсигнальных реакций, а у 7-летних они возникают лишь в 20 % случаев. Если воспитатель в детском саду предлагает игру: на определенный сигнал выполнить какое-либо действие (например, поднять левую руку на счет «пять»), то дети сначала будут выпол-

нять его и на другие слова, прежде чем научатся четко следовать правилам игры.

ф Следовательно, у 5-6-летних детей отмечается все еще достаточно выраженная генерализация, а специализация условных рефлексов достигается с достаточным трудом.

К 3-5 годам обобщающее значение слова еще опирается на один признак - общность действий, которые можно производить с предметами. Например, ложка - это чем едят, мебель - на чем сидят или спят и т. д. Для этого возраста типичны бурные проявления эмоций, которые, однако, носят нестойкий характер. Поэтому этот период называют возрастом аффективности. Дети проявляют попытки утвердить себя, привлечь к себе внимание, активно ограничить себя от среды. К 6-7 годам оказывается доступным выделение общих или групповых признаков предметов и явлений. В связи с началом обучения чтению и письму слово приобретает выраженные обобщающие свойства. В возрасте 6-7 лет на фоне общего снижения аффективной сферы начинает преобладать словесное мышление с внутренней речью.

И. М. Сеченов писал по этому поводу: «Эта фаза психической эволюции в области мышления начинается как будто бы крупным переломом {но, в сущности, как мы вскоре увидим, этого нет): ребенок думал, думал чувственными конкретами, и вдруг объектами мысли являются у него не копии с действительности, а какие-то отголоски ее, сначала очень близкие к реальному порядку вещей, но мало-помалу удаляющиеся от своих источников настолько, что с виду обрывается всякая связь между знаком или символом и его чувственным корнем» 1 .

Начиная с 6-летнего возраста, ребенок в состоянии управлять своим поведением на основе предварительной словесно-обобщенной инструкции. К этому возрасту ребенок в состоянии удерживать программу действий, состоящих из ряда движений. У детей старше 5 лет

^Сеченов И. М. Собр. соч. Изд. АН СССР, 1952. Т. 1. С. 365-366.

на ход выработки условны?: навыков начинает оказывать влияние степень вероятности подкрепления. До этого преобладал принцип максимизации, при котором даже минимальная вероятность подкрепления приводила к упорному повторению этого навыка. Теперь же поведение ребенка начинает в большей степени определяться степенью вероятности тех или иных событий в окружающей среде (принцип оптимизации),

В специальных электроэнцефалогра-фических исследованиях изучалась динамика функционального созревания основных корковых зон у детей раннего возраста (Т. П. Хризман, 1978). Установлено, что ведущим звеном в организации межцентральных отношений являются не сенсорные, а ассоциативные отделы неокортекса - нижнетеменные и лобные зоны. У детей первого года жизни фокусами взаимосвязной активности являются нижнетеменные зоны, связанные с затылочными, височными и моторными центрами коры. У двухлетних детей фокусы взаимосвязной активности перемещаются в лобные отделы коры, которые вступают в синхронные взаимоотношения с другими центрами коры. У детей 4-5 лет отмечается усиление межцентральных взаимодействий нижнетеменных долей. На более поздних этапах онтогенеза (6-7 лет) вновь происходит усиление межцентральных связей лобных областей с другими отделами коры (рис. 83).

Особенно ярко выступают межцентральные отношения при изучении становления речевой деятельности ребенка. У годовалых детей только при опознании знакомого слова усиливаются связи нижнетеменных и височных областей коры левого полушария. На втором году жизни при опознании знакомого слова усиливаются связи двух ассоциативных областей - нижнетеменных и лобных тоже преимущественно левого полушария.У детей 4-5 лет при восприятии знакомого слова связи левой лобной и левой нижнетеменной зон еще более усложняются. Такая динамика перестроек электрической активности при восприятии слов отражает морфофунк-

циональную зрелость высших инте-гративных систем мозга ребенка.

Высшая нервная деятельность в младшем школьном возрасте (6- 11 лет). В этом возрасте нервные процессы характеризуются достаточной силой и уравновешенностью, все виды внутреннего торможения выражены хорошо. Однако дети еще затрудняются в выполнении мелких и точных движений, хотя эти способности весьма быстро совершенствуются. Еще недостаточно развиты механизмы, определяющие активное внимание и сосредоточенность. Быстрое утомление, иногда сопровождающееся невротическими нарушениями, которые могут развиваться как следствие чрезмерной учебной нагрузки. Сам факт школьного обучения оказывает значительное влияние на развитие психики ребенка, так как вся жизнь школьника коренным образом перестраивается по сравнению с его дошкольным детством. Обучение в школе шестилетних детей ускоряет развитие у них различных психических свойств по сравнению с одногодками, посещающими детские сады.

В этом возрасте развитие коры головного мозга приближается к уровню взрослого человека, что является важнейшим фактором формирования высших нервных и психических функций ребенка.

Дети в возрасте 6-11 лет более ярко проявляют типологические особенности высшей нервной деятельности. Дети отличаются между собой по признакам силы, уравновешенности и подвижности процессов возбуждения и торможения. Полная классификация типов высшей нервной деятельности еще не разработана. К тому же сила, подвижность и уравновешенность нервных процессов меняются с возрастом, поэтому о типе высшей нервной деятельности у детей можно говорить лишь очень условно. Несмотря на это, в воспитательной работе требуется учитывать особенности детей.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ И ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМЫ
Глава 11

Психофизиологическая проблема

Отношение психики (души) к организму, к своему телесному субстрату с древних времен являлось объектом обсуждения при объяснении природы человека. Притом на уровне не только теоретических представлений, но и практики, прежде всего - медицинской. Главным фактором жизни, как телесной, так и психической, было признано кровообращение. Это учение разрабатывалось в Вавилоне, Египте, Китае, Индии.

Понятие о пневме

Очень древним является также понятие о пневме - особом, подобном разогретому воздуху тончайшем веществе, проносящемся по кровеносным сосудам, но отличном от крови и выполняющем функции носителя психических актов.

Вспомним, что понятие о пневме играло огромную роль в воззрениях людей не только древнего мира, но и средневекового общества. На нем зиждились философские системы. Оно широко использовалось как древневосточными религиями, так и христианским богословием. Сугубо гипотетический характер понятия о пневме, его непроверяемость эмпирическими средствами создавали предпосылки для фантастических взглядов и суеверий. Вместе с тем нельзя забывать и о том, что в античном обществе научный опыт коснулся (притом весьма поверхностно) лишь морфологического субстрата нервно-психических явлений. Понятие о пневме удовлетворяло в течение многих веков потребность естественнонаучной мысли в том, чтобы уяснить природу материального носителя душевных процессов. В медицинских кругах пневма мыслилась как факт, а не как теория.

Представление о пневме у древних было чем-то напоминающим современные представления о паре в локомотиве: законами ее расширения и сжатия объяснялась жизнь как механическая система работы. При этом, однако, необходима существенная оговорка, пневма мыслилась как носитель души в различных ее разновидностях, как органических (если пользоваться современным термином), так и психических. Поэтому термин «механизм» применительно к древнему способу объяснения нельзя употреблять без оговорки, без учета того, что истинно механическое объяснение стало возможно лишь в эпоху, когда развитие производства обусловило принципиально новое, строго механическое понимание причинности, до которого мысль древних подняться не смогла.

Тем не менее понятие о пневме, для которого «моделью» служило движение теплого воздуха, вносило «физическую» струю (в соответствии с особенностями античной физики) - в отличие от «организменного» подхода, более телеологического, чем физический (над которым, однако, также довлел телеологизм). Мнение о том, что психическое есть пневма, поддерживалось безотносительно к философским соображениям о функциях, выполняемых ею в мироздании. Как только были открыты нервы (это произошло в эллинистический период), их немедленно начали считать каналами для пневмы. Представления о пневме стали прообразом будущего нервного процесса.

Учение о темпераментах

В медицинских кругах зародилось также учение о темпераментах. Вспомним, что различными пропорциями в смеси основных жидкостей объяснялись индивидуально-психологические различия между людьми. Область индивидуальных различий изучалась в связи с потребностями медицины, в схемах которой большую роль играло определение зависимости заболеваний от строения тела.

Люди разделялись, исходя из идеи о преобладании одной из жидкостей в общей их смеси, на несколько типов. Китайские медики выделяли три главных типа, греческие - четыре.

По дошедшим до нас сведениям, первым из греческих философов, развивших учение о четырех темпераментах, был Эмпедокл (предложивший схему построения мира из четырех элементов, или «корней). Равномерностью смеси четырех элементов или преобладанием в ней одних элементов над другими, величиной, связью и подвижностью этих элементов он объяснял уровень умственных способностей и характерологические особенности личности. Так, считалось, что люди, элементы которых слишком малы и слишком тесно примыкают друг к другу, обладают порывистостью и берутся за многое, но вследствие быстроты движений крови делают мало. Сообразительность или тупость сходным образом ставилась в зависимость от смешения и движения основных частиц.

Эмпедокл был непосредственно связан с одной из греческих медицинских школ. Формулы, касающиеся всего космоса, врачам приходилось переводить на свой Язык , чтобы использовать их соответственно тому, что говорило эмпирическое наблюдение.

Школа Гиппократа (ок. 460 - 377 годов до н.э.), известная нам по так называемому «Гиппократову сборнику», рассматривала жизнь как изменяющийся процесс. Среди ее объяснительных принципов мы встречаем воздух в роли силы, которая поддерживает неразрывную связь организма с миром, приносит извне разум, а в мозгу выполняет психические функции. Но единое материальное начало в качестве основы органической жизни отвергалось. Если бы человек был единое, то он никогда не болел бы. А если даже и будет болеть, то необходимо, чтобы и исцеляющее средство было единым.

Учение о единой стихии, лежащей в основе многообразия вещей, заменялось учением о четырех жидкостях (кровь, слизь, желчь желтая и желчь черная).

С именем Гиппократа соединяют учение о четырех темпераментах, которое, однако, в «Гиппократовом сборнике» не изложено. Лишь в книге «О священной болезни» различаются в зависимости от «порчи» мозга желчные люди и флегматики. И все же традиция относить понятие о темпераменте к Гиппократу имеет основания, ибо сам принцип объяснения соответствовал Гиппократову учению.

То, что школа Гиппократа сделала объектом естественнонаучного анализа проблему индивидуальных различий, было обусловлено не чисто медицинскими, но более глубокими причинами, от которых сами медицинские интересы являлись производными. Частично мы затронули эти причины в связи с анализом деятельности софистов.

Поворот греческой мысли ко всему, что касается человека, отразил глубокие изменения в общественной жизни греков периода расцвета рабовладельческой демократии, когда повысилась ценность человеческой личности, ее жизни и свободы (конечно, речь идет о свободных гражданах полисов). На проблеме индивидуальности сосредоточивается и врачебное мышление, выработавшее новые нормы и принципы подхода к больному.

Реальная активизация личности побуждала исследовать характер ее связей с природным и социальным мирами. Соотношение этих двух миров становится одним из главных теоретических «сюжетов» эпохи. Он встречается и у Гиппократа. Приводя в качестве примера образ жизни некоторых азиатских народов в книге «О воздухах, водах и местностях», он доказывал, что обычай может изменить природу организма. Это были первые попытки обсудить вопрос о соотношении социального и биологического в человеке.

Мозг или сердце - орган души?

Гуморальная направленность мышления древнегреческих медиков вовсе не означала, что они игнорировали строение органов, специально предназначенных для выполнения психических функций.

Издавна как на Востоке, так и в Греции конкурировали между собой две теории - «сердцецентрическая» и «мозгоцентрическая».

Мысль о том, что мозг есть орган души, принадлежит древнегреческому врачу Алкмеону из Кротоны (VI век до н.э.), который пришел к этому выводу в результате наблюдений и хирургических операций. В частности, он установил, что из мозговых полушарий «идут к глазным впадинам две узкие дорожки». Полагая, что ощущение возникает благодаря особому строению периферических чувствующих аппаратов, Алкмеон вместе с тем утверждал, что имеется прямая связь между органами чувств и мозгом.

Таким образом, учение о психике как продукте мозга зародилось благодаря тому, что была открыта зависимость ощущений от строения мозга, а это, в свою очередь, стало возможным благодаря накоплению эмпирических фактов. Но ощущения, по Алкмеону, исходный пункт всей познавательной работы.

«Мозг доставляет (нам) ощущение слуха, зрения и обоняния, из последних же возникают память и представление (мнение), а из памяти и представления, достигших непоколебимой прочности, рождается знание, являющееся таковым в силу этой (прочности)» .

Тем самым и другие психические процессы, возникающие из ощущений, связывались с мозгом, хотя знание об этих процессах в отличие от знания об ощущениях не могло опереться на анатомо-физиологический опыт.

Вслед за Алкмеоном Гиппократ также трактовал мозг как орган психики, полагая, что он является большой железой.

Из медицины эти представления перешли в философию. Нужно, однако, иметь в виду, что, как в те времена, так и впоследствии, решение вопроса о телесной локализации психики непосредственно зависело не только от анатомических знаний, но и от философско-психологических представлений. Платон , разделивший душу на три части, соответственно искал для каждой из них свой орган. Идеально-умственную часть (разум) он помещал в голове (руководствуясь соображением о том, что она ближе всего к небесам, где пребывает царство идей), «гневливую» (мужество) - в груди, а чувственную (вожделение) - в брюшной полости.

Открытие Алкмеоном мозга как органа психики в течение нескольких столетий рассматривалось только как гипотеза. Аристотель , который сам прошел превосходную медицинскую школу в Северной Греции, возвращается к «сердцецентрической» схеме. Мозг, по его мнению, не орган психики, а аппарат, охлаждающий, регулирующий жар крови. Будучи фантастическими со стороны физиологической, представления Аристотеля вместе с тем вносили совершенно новый момент в трактовку центрального органа психической деятельности.

Общее чувствилище

Аристотелю принадлежит понятие об «общем чувствилище», воспринятое последующей физиологией и медициной и всерьез обсуждавшееся вплоть до XIX века. Согласно Аристотелю, для актуализации чувственных образов вещей (а с этого начинается, как он полагал, сенсомоторная деятельность организма) необходимо, чтобы тело обладало двумя специальными устройствами: органами чувств и центральным органом. Благодаря деятельности центра познаются общие качества, которые косвенно воспринимаются нами при каждом ощущении, таковы - движение, покой, фигура, величина, число, единство. Важнейшей операцией центра является, далее, различение ощущений:

«Невозможно различить посредством отдельных чувств, что сладкое есть нечто отличное от белого, но и то и другое должно быть ясным чему-нибудь единому» (Аристотель).

Какова же природа этого центра, где лежат жизненные корни «общего чувствилища»? Они уходят, по Аристотелю, в область прямых связей организма со свойствами среды (сухим и влажным), ибо центральный орган является одновременно и органом осязания. Тело представляет собою среду, приросшую к осязающему органу, через нее возникают ощущения во всем их разнообразии.

Аристотелевская гипотеза об «общем чувствилище» направляла в дальнейшем работу физиологов, искавших в центральной нервной системе отделы, в которых оно могло бы быть локализовано.

Механизм ассоциаций

С Аристотелем связана также первая попытка определить физиологический механизм ассоциаций. Он полагал, что душа обладает способностью посредством центрального ощущающего органа - «общего чувствилища» - восстанавливать в органах чувств в уменьшенном объеме следы прежних движений, а стало быть, и прежних впечатлений в том порядке, в каком они производились внешними объектами.

Запечатление образа предмета он объяснял тем, что движение, возникшее в органе, не исчезает сразу же, но сохраняется (застаивается). Иногда ему противодействует другое движение, способное устранить сохранившийся след. Движения могут быть сходными, противоположными и следующими одно за другим, что и служит основанием для разграничения видов ассоциаций: по сходству, контрасту и временной последовательности. При большой прозорливости этих догадок они носили совершенно умозрительный характер и поэтому, конечно, не смогли продвинуть позитивное знание о физиологическом субстрате психического.

Существенных успехов в опытном изучении этого субстрата добились два врача, работавшие в Александрии в III веке до н.э., - Герофил и Эразистрат, которым принадлежит ряд крупных анатомических открытий, и прежде всего открытие нервов. До них нервы не отличали от связок и сухожилий. Александрийские врачи производили вскрытие человеческих тел (что в дальнейшем категорически запрещалось). Это позволило им детально описать устройство мозга и других органов.

В вопросе об органе «животной души» оба александрийца разошлись с Аристотелем и вернулись к Алкмеону. Но у Алкмеона еще не было дифференцированного подхода, тогда как александрийцы считали, что «животная душа» локализуется в определенных частях мозга. Герофил главное значение придал мозговым желудочкам. И это мнение удерживалось много веков. Эразистрат же обратил внимание на кору, связав богатства извилин мозговых полушарий человека с его умственным превосходством над другими животными. Эразистрату принадлежит также открытие различия между чувствительными и двигательными нервами. Это различие, вскоре забытое, было вновь открыто в XIX веке.

Успехи врачей-александрийцев были обусловлены сопоставлением анатомических данных о строении нервней системы с экспериментальным изучением зависимости функций от раздражении и разрезов различных частей мозга.

Филопон (VI век н.э.) сообщает об опытах, в которых путем раздражения оболочек мозга вызывались двигательные параличи и потеря чувствительности. Имеются сведения, что опыты ставились и над живыми людьми (приговоренными к казни преступниками).

Использовав опыт александрийских врачей и последующей медицины, древнеримский врач Гален (II век н.э.) синтезировал достижения античной философии, биологии и медицины в детально разработанную систему.

Органами души он признал мозг, сердце и печень. Каждому из органов приписывалась одна из «психических» функций соответственно разделению частей души, предложенному Платоном: печень - носитель вожделений, сердце - гнева и мужества, мозг - разума. В мозгу главная роль отводилась желудочкам, в особенности заднему. Здесь, по Галену, производится и хранится высший сорт пневмы, соответствующий разуму, который является существенным признаком человека, подобно тому как локомоция (имеющая свою «душу», или пневму) типична для животных, а рост (опять-таки предполагающий особую пневму) - для растений.

Нервная система представляет ветвистый ствол, каждая из ветвей которого живет самостоятельной жизнью. Нервы построены из того же вещества, что и мозг. Они служат ощущению и движению. Гален различал: а) чувствительные, «мягкие» нервы, идущие к органам ощущений, и б) связанные с мышцами, «твердые» нервы, посредством которых выполняются произвольные движения.

Кроме автоматизмов сердца, сосудов и других внутренних систем, все остальные движения Гален считал произвольными. Мышца приводится в движение нервом посредством проносящейся по нему психической (душевной) пневны. Зависимость любого мышечного движения, связанного с моторным нервом, от участия психического фактора души казалась безусловной не только Галену, но и всем поколениям после него, пока не был открыт механизм рефлекса.

Развитие психофизиологических представлений в античном мире приостановилось на уровне, запечатленном системой представлений Галена. От этого уровня, с использованием достижений арабоязычной культуры, научному знанию об организме предстояло продолжить свое дальнейшее развитие лишь через полтора тысячелетия.

Значение проблем, открытых в период античности

Завершая обзор представлений древних о материальном субстрате деятельности души (т.е. представлений, внутренне связанных с психофизиологической проблемой), обратим внимание на следующее обстоятельство. Если иметь в виду только фактические позитивные знания в этой области, т.е. эмпирические открытия, вошедшие в общий комплекс современных научных истин, то они крайне скудны и касаются исключительно анатомии организма.

Физиологические объяснения опирались на фиктивные понятия, каковым, например, являлось понятие о пневме - вещественном носителе жизненных и психических явлений. Но при всей его фантастичности этот термин отражал реальную потребность мысли в том, чтобы постичь динамику совершающихся в материальном субстрате изменений. От пневмы ведет свое происхождение учение о «животных духах» как потоках проносящихся по телу с огромной быстротой частиц, подобных потокам разогретого воздуха. В новое время эти частицы были подведены под законы механики и до конца XVIII века выполняли в умах естествоиспытателей и врачей ту функцию, которую взяло на себя в дальнейшем понятие о нервном процессе. И то, что для взгляда, чурающегося исторического подхода, может показаться мифологическим конструктом, являлось результатом напряженной работы естественнонаучной мысли и непременной предпосылкой ее дальнейших успехов.

Психологические поиски древних шли впереди анатомо-физиологических находок. Более того, сами физиологические схемы порождались запросами психологической мысли, исходившей из общего принципа зависимости души от организма. Учение о локализации души в различных частях организма возникло после того, как в составе самой души были вычленены различные «части».

Чтобы физиологически объяснить психологию, нужно сперва иметь психологию. И это остается верным применительно не только к древней эпохе, когда и физиологии-то, по существу, не было, но и ко всем последующим фазам научного прогресса.

Начнем с анализа воззрений Декарта. Как уже отмечалось, ему принадлежало открытие рефлекторной природы поведения. Перед глазами Декарта был опыт объяснения работы сердца в категориях механики. Это привело к открытию Гарвеем кровообращения как деятельности, которая совершается автоматически, а не регулируется душой.

По идейно-научной значимости, однако, психофизиологическая теория Декарта не только не уступала учению Гарвея, но в известном отношении еще в большей степени укрепляла принцип детерминизма. Труды Гарвея утверждали этот принцип применительно к одной из внутриорганических функциональных систем, тогда как Декарт распространил его на взаимоотношение живых существ с внешним миром, на процесс поведения, открыв тем самым эру внедрения новой методологии в самую сложную сферу жизнедеятельности. Отсутствие сколько-нибудь достоверных данных о природе нервного процесса вынудило Декарта представить его по образцу процесса кровообращения, знание о котором приобрело надежные опорные точки в опытном исследовании. Декарт полагал, что по движению сердца и крови как по первому и самому общему, что наблюдают в животных, можно легко судить и обо всем остальном.

Нервный импульс мыслился как нечто родственное - по составу и способу действия - процессу перемещения крови по сосудам: предполагалось, что наиболее легкие и подвижные частицы крови, отфильтровываясь от остальных, поднимаются согласно общим правилам механики к мозгу. Потоки этих частиц Декарт обозначил старинным термином «животные духи», вложив в него содержание, вполне соответствовавшее механической трактовке функций организма.

«То, что называю «духами», есть не что иное, как тела, не имеющие никакого другого свойства, кроме того, что они очень малы и движутся очень быстро» .

Хотя термин «рефлекс» у Декарта отсутствует, основные контуры этого понятия намечены достаточно отчетливо. Считая деятельность животных, в противоположность человеческой, машинообразной, отмечал И.П. Павлов , Декарт установил понятие рефлекса как основного акта нервной системы.

Рефлекс означает отражение. Под ним у Декарта разумелось отражение «животных духов» от мозга к мышцам по типу отражения светового луча.

Разделение рефлекса и принципа материальной обусловленности поведения

Переход к нейродинамике

Благодаря открытиям И.М. Сеченова наметился переход от психоморфологического понимания отношений между мозгом и психикой (согласно которому существуют корреляции между одним из участков мозга и одной из психических функций) к картине динамики нервных процессов: возбуждения и торможения.

Изучение нейродинамики коренным образом изменило представления о физиологической подоплеке психических процессов. Однако оно не могло преодолеть господствовавший веками дуалистический образ мысли, которому не было другой альтернативы кроме редукционизма (сведения психических процессов к физиологическим), неизбежно влекшего к эпифеноменализму (для которого психическое не более чем праздный эффект активности нервной ткани).

Как дуализм, так и редукционизм могли быть преодолены лишь при условии преобразования не только системы представлений о нейросубстрате психики, но и о самой психике как деятельности, которая опосредована этим субстратом (и превращается без него в витающую над организмом бестелесную сущность). Важнейшим достижением русской научной мысли стал переход к новой стратегии объяснения психофизиологических корреляций. смысл перехода определил отказ от установки на локализацию «нематериального» сознания в материальном веществе мозга и перевод анализа психофизиологической проблемы в принципиально новый план, а именно - в план исследования поведения целостного организма в природной и социальной «применительно к человеку» среде. Пионером такой переориентации и стал Сеченов .

Сигнальная функция

Дело Сеченова продолжил И.П. Павлов . В его пробах опоры на физиологическое учение о нейросубстрате с целью естественнонаучного и строго объективного объяснения психики имелось несколько направлений.

Отметим, по крайней мере, четыре:

а) обращение к нейродинамике процессов возбуждения и торможения;
б) трактовка временной связи, которая образуется в головном мозге при выработке условного рефлекса как субстрата ассоциации, - понятие, которое являлось основой самого мощного направления в психологии, успешно развивавшегося, как мы знаем, и до приобретения ею статуса самостоятельной науки;
в) обращение к связи коры больших полушарий с подкорковыми структурами при анализе сложнейших мотиваций, где невозможно отделить соматическое от психического ;
г) учение о сигнальных системах.

Павловское учение революционизировало нейронауку. Однако в трактовку природы сознания оно первоначально никаких инноваций не вносило.

Уникальность сигнала в том, что от интегрирует физическое (будучи нервным раздражителем, выступающем в особой, превращенной форме), биологическое (являясь сигналом для нервной системы организма) и психическое (выполняя присущую психике функцию различения условий действия и управления им). Именно в этом плане понятие о сигнальных системах, введенное Павловым, открывало новые подходы к психофизиологической проблеме.

Так, уже первая сигнальная система «двулика». В физиологическом плане «действительность сигнализируется почти исключительно только раздражениями и следами их в больших полушариях, непосредственно переходящими в специальные клетки зрительных, слуховых и других рецепторов организма» .

В психологическом же плане - «это то, что мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды» .

При переходе к человеку формируется вторая сигнальная система в виде речевых сигналов (слов). С ней психофизиологическая активность организма приобретает три «лика». Источником вторых сигналов служит не физическая среда, а знаковая система языка, заданная человеческому организму объективно, социальной средой его бытия. Вместе с тем в самом этом организме вторая сигнальная система оборачивается, говоря павловскими словами, работой все той же нервной ткани. Наконец, речевые знаки вводят в материю больших полушарий свою «душу» в виде неотчленимых от них значений - сгустков народной мысли. Таково было последнее слово Павлова.

Маковельский. Досократики. Казань, 1914 - 1919, ч. 1 - 3. С.207
Декарт Р. Избр. произв. М., 1950, с. 600.
«Кто отделил бы в безусловных рефлексах (инстинктах) филологическое соматическое от психического, т.е. от переживаний могучих эмоций голода, половых влечений, гнева и т.д.» (Павлов И.П. Полн. собр. соч. 2-е изд., М., 1951. Т. 2, кн. 2, с.335)
Павлов И.П. Полн. собр. соч. Т. 3, кн. 2, с.39
Павлов И.П. Полн. собр. соч. Т. 3, кн. 3, с.335
Там же

29. Психофизическая проблема и варианты ее решения в философии и психологии. Психофизиологическая проблема.

Психологи, как и представители любой конкретной науки, всегда в той или иной мере должны решать проблему соотнесения той реальности, которую они изучают, и других, тесно связанных с ней форм действительности, определить в целом место изучаемых в психологии явлений в общей системе мироздания. Поэтому для психологической науки весьма важно решение двух проблем: психофизической и психофизиологической .

В истории - решение обеих проблем оказалось очень тесно связано между собой. Многие исследователи убеждены, что это одна и та же проблема, только по-разному называемая. Другие утверждают, что это разные проблемы - переход от психофизической проблемы к психофизиологической проблеме произошел уже в XVIII в.

Психофизическая проблема - проблема соотношения психического с телесным (материальным) вообще, т. е. проблема места психических явлений во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. Поставлена в XVII в. французским философом Р.Декартом. (душа и тело, человек и космос)

Декарт противопоставлял друг другу 2 субстанции: душу (мыслящая субстанция) и тело (протяженная субстанция). По его мнению, между ними не предполагается никаких общих свойств. Тем не менее, возникла проблема соотнесения между собой этих разделенных миров, которые каким-то образом в человеке взаимодействуют. Взаимодействие субстанций , по Р.Декарту, можно наблюдать при возникновении в человеке страстей, т.е. эмоциональных явлений.

(С одной стороны, это страсти именно души (т.е. чувствует и страдает душа), однако, с другой - при возникновении любой из страстей огромную роль играют сугубо телесные процессы (мельчайшие частицы крови - «животные духи» по Декарту), которые, пробегая мимо «шишковидной железы» (эпифиз), где в наибольшей степени, по мнению Р.Декарта, проявляет свое действие душа, раскачивают ее и заставляют душу чувствовать страсти)

Психическое, по Р.Декарту никак не связано с материальным миром (разве что оно «затрагивается» в душе «животными духами, но тогда речь идет о самых примитивных психических, т.е. душевных, процессах - восприятиях и страстях). А высшие психические процессы истоком своим имеют только саму душу и ведут себя согласно свободе воли души, т.е. непредсказуемо и необъяснимо с позиций детерминизма. Тем не менее, в позиции Р.Декарта есть своя «правда»: он полагал, что высшие психические процессы не могут быть прямо выведены из физиологических (телесных) процессов или тем более сведены к ним (отождествлены с ними).

дуализм (душа и тело – 2 независимые субстанции) (Декарт)

Монистические:

материализм (сущ единая субстанция – природа, душа и тело – ее свойства; реально – только физ тело, психические процессы – побочные продукты) (например, Спиноза(17 век))

идеализм (реальна – психика, телесная активность – феномены психики)

Психофизиологическая проблема - проблема соотношения психического с одним конкретным видом материальных процессов - физиологическими процессами, т.е. проблему соотношения психического и физиологического. Также поставлена Декартом. (психика и мозг)

Позиция параллелизма (тот же дуализм): независимость психики от физиологических процессов, происходящих в нервной системе, и наоборот. Причем, статус психического может занижаться, тогда психика вообще переходить в разряд эпифеноменов (сопутствующее, побочное явление). Пример – бихевиористы, бывшие уверенными, что термин «сознание», использ в психологии, ничего не добавляет к их знанию о поведении человека.

Позиция взаимодействия (тоже в рамках дуализма): психика и тело влияют друг на друга. У Декарта: Душа, бестелесная сущность, оказывает влияние на тело, соприкасаясь с ним в шишковидной железе мозга (подробнее - см. выше). У. Джеймс разделял идею взаимодействия: мозг – это особый прибор, делающий духовные сущности явными в материальном мире, но не производящий эти сущности.

Корреляционный подход: объединяет в себя 2 предыдущих. Сторонники этого подхода утверждают, что не знают, есть ли связь между мозгом и психикой, и какова она, но объективно фиксируют, что определенные воздействия на человека приводят к изменениям и там, и там. Также допускается существование 3 фактора, влияющего на обе сферы. Большинство современных ученых придерживаются этого подхода (нуркова)

Принцип тождества: психическое и физиологическое – одно и то же, дело не в качественных, а степенных различиях. Мы уже обладаем достаточными знаниями, чтобы измерить физиологическое, и лишь приближаемся к тому, чтобы проникнуть в психическое.

Принцип дополнительности (единства): (из квантовой физики, перенесен в психологию) С. Л. Рубинштейн: физиологическое и психическое – одна и та же отражательная деятельность, 2 стороны одного явления, но изучаемых соответственно психологией и физиологией в разных отношениях. Для полного описания (человека) нельзя игнорировать не то, не другое.

30. Ситуативная мотивация и ее исследования в школе К.Левина. Феномен Б.В.Зейгарник. Уровень притязаний. (см. также 13 вопрос)

К. Левин: понимание поведения возможно лишь исходя из целостной психологической ситуации, в которую включен субъект. Поведение – функция сложившегося в данный момент психологического поля, которое также включает в себя воспоминания о прошлом и предвосхищения будущего.

V-поведение, Р – личностные факторы, U – факторы окружения (уравнение поведения по К. Левину)

Если баланс между субъектом и средой нарушается (p не равно u), у человека - состояние напряженности, которую Левин назвал квазипотребностью . Человек стремится редуцировать это напряжение, возникает деятельность. Квазипотребность – намерение совершить какое-либо целенаправленное действие. (Еще определение - социально обусловленная потребность, возникшая в данный момент.)

Таким образом, деятельность, поведение человека определяется его внутрипсихологическими потребностями и мотивами . Источник мотивации - не внутри субъекта, но и не вовне, а во взаимодействии субъекта с объектом.

Возникновение первых элементов психологического знания относят к тем далеким временам, когда человек впервые осознал, что он, человек, существенно отличается от всего другого в окружающем мире. В научном знании формирование психологической идеи всегда шло в процессе развития главенствующей концепции миропонимания. Идея души являлась одним из центральных моментов в философских системах Сократа, Платона, Аристотеля. Развитие философии во все последующие века сыграло важную роль в становлении психологического комплекса знаний.

Однако вместе с развитием психологического комплекса знаний в философии, в области естественно-научного знания, прежде всего в медицине, шло накопление сведений об организме человека, его анатомии, физиологии и биохимии. При этом все более выявлялось противоречие философского психологического знания о душе и естественно-научного знания о человеке. В то же время ни философская психология, ни науки об организме оказались не в состоянии ответить на вопрос, как снять это противоречие.

Эта объективно сложившаяся кризисная ситуация в науке требовала своего разрешения. Требование стимулировалось потребностями практики в сферах производственной и социальной жизни.

Человек, будучи во всех смыслах представителем животного мира, приобрел свои специфические черты в связи с пребыванием в социальной среде, которые ставили его на принципиально новое место в живой природе. С одной стороны, человек как биологическая особь со всеми присущими ему видовыми чертами может сформироваться только в человеческой среде. С другой стороны, все аспекты социальной жизни человека имеют в своей основе биологическую природу. Ведь социум - не искусственная организация жизни людей, а естественное следствие биологической эволюции, один из уровней организации живой материи.

Психофизиология, взаимодействуя с высшей нервной деятельностью, входит и в систему психологических наук. Поэтому предметом её изучения являются психические процессы и состояния. Её исследования направлены на решение вопросов о физиологических механизмах этих процессов. К числу психических феноменов, составляющих предмет общей психофизиологии относятся: восприятие, внимание, научение, память, эмоции, речь, мышление, темперамент, сознание. Все они имеют соответствующие физиологические проявления.

Активизация психологической мысли, особенно в связи с запросами сферы труда, имела результатом то, что в конце XIX века в США возникло новое научное направление - бихевиоризм (behaviour (англ.) - поведение; behaviourism - наука о поведении). Оно сыграло исключительную роль в развитии психологической науки, её экспериментальных методов и связей с практикой. Основная концепция этого направления базировалась на том, что предметом психологии является не сознание и не деятельность сознания, а поведение.

Значительную роль психофизиологические процессы играют в организации поведенческого акта. За счет усложнения этих процессов преобразуется уровень взаимодействия человека с окружающей средой, что в конечном счете приводит к формированию социума и культуры. Последние, в свою очередь оказывают влияние как на совершенствование механизмов деятельности мозга и организацию высших психических функций, так и на становление личности самого человека.

Феномен человека представляет собой совокупность эволюционных процессов, подготовивших возникновение человека и последующее его существование в условиях им же созданной культуры. В жизнедеятельности человека концентрируется весь итог развития органического мира, вместе с тем приобретают ведущую роль социальные факторы человеческого бытия. Однако преобразование биологического начала под воздействием социальных факторов не ведет к исчезновению природного начала в человеке. Психика (сознательная и бессознательная) представляет собой активное отражение в мозгу человека картин объективного мира и самого себя в этом мире, обеспечивая возможность воздействия на мир, его преобразования и целенаправленного поведения в нем. Психофизиология как наука и является той областью знаний, которая призвана изучать как внутренние, так и внешние признаки поведения и психики человека, то есть субъективные и объективные стороны его существования.

Психофизиология (от греч. psyche -«душа», physis - «природа» и logos - «учение» - наука, изучающая физиологические механизмы психических процессов и состояний.

Основными задачами психофизиологии являются:

• - исследование физиологических механизмов психических процессов и состояний на различных уровнях организации;
• - изучение нейрофизиологических механизмов организации высших психических функций человека.

Рисунок 1. - Определение психофизиологии как науки.

Психофизиология, как одна из областей современной науки о человеке, является междисциплинарной отраслью знаний и базируется на достижениях как естественных, так и гуманитарных дисциплин. Изучает роль биологических факторов, в том числе свойств нервной системы, в реализации психической деятельности, то есть исследует психические процессы и состояния в единстве с их нейрофизиологической основой (рис.1).

В становление психофизиологии как науки определяющий вклад внесли русские ученые. В середине XIX - начале XX столетия наряду с аналитической физиологией, традиционным предметом которой было изучение рефлекторной природы тех или иных функций и рассмотрение рефлекса как чуть ли не единственного механизма (и принципа) организации поведенческих актов, активно стала развиваться и синтетическая физиология целостного организма, пытающаяся выявить психофизиологическую основу регуляции поведения как совокупность внутренних и внешних показателей.

Проблема соотношения между психическими и физиологическими процессами (психофизиологическая проблема), являющаяся и сегодня ключевой в теории отражения, в сжатой форме сводится к вопросу И.П. Павлова: «Каким образом материя мозга производит субъективное явление?». Основная сложность при разработке психофизиологической проблемы состоит в необходимости объяснения специфических особенностей психических процессов отражения на основе механизмов деятельности нервной системы. По мнению А.С. Батуева (2005) к этим специфическим особенностям относятся предметность восприятия и его проецируемость во внешнее пространство, целостность, активность и недоступность психических процессов прямому чувственному наблюдению.

Психофизиологическая проблема издавна привлекала внимание крупных мыслителей и служила ареной ожесточенных споров. Кризис в науке о поведении возник в результате развития новых областей знания: психофизики и экспериментальной психологии. В работах некоторых психологов и биологов это направление получило название психофизического параллелизма. Крупнейшие представители физиологии (Ч.С. Шеррингтон, Дж. Экклс, Р. Гранит), изучавшие элементарные реакции и процессы мозга оказывались в тупике при попытках объяснить природу целостного поведения. Еще Э. Дюбуа-Реймон в качестве одной из семи принципиально неразрешимых мировых загадок указал на возникновение психических процессов. Основатель экспериментальной психологии В. Вундт считал, что физиологическими исследованиями невозможно проникнуть в тайну психики потому лишь, что психические процессы развиваются параллельно телесным и не определяются ими. Возник разрыв между физиологическими и психологическими исследованиями - наступил кризис.

Общепризнано, что в основе психических процессов лежат не элементарные процессы возбуждения и торможения, а системные процессы, объединяющие отдельные физиологические проявления в интегрированное (единое) целое. Понятие об интегральном образе как продукте субъективного отражения объективного взаимоотношения организма со средой, явилось принципиальным в решении психофизиологической проблемы (А.А. Ухтомский). Важный шаг в её развитии был сделан П.К. Анохиным (1968) в его концепции функциональных систем, способствующей установлению связи физиологии и психологи. Согласно этой концепции организация физиологических процессов рассматривается в системе, которая является внутренним отражением внешней среды, что уже само по себе относится к категории психического. Значит, системные процессы поведенческого акта - это информационные процессы, для которых физиологические процессы выступают как материальный носитель.

Длительные дискуссии привели ученых к необходимости поиска концептуальной связи между физиологическими механизмами работы мозга и психическими процессами, определяющими целенаправленный характер целостного поведения человека. П.В. Симонов (1980) считает, что такая концепция содержится в самом учении И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. «Наука о высшей нервной деятельности не есть ни физиология, ни психология, в традиционном их понимании, её нельзя однозначно отнести ни к биологическим, ни к социальным наукам, ибо она включает в себя элементы всех этих отраслей знания».

А.М. Иваницкий (1984) полагает, что познание механизмов психики - это изучение того, как на основе изучения мозговых механизмов, их интеграции возникает новое качество в виде психики. Психика - это свойство высокоразвитого мозга воссоздавать внутренний образ действительности, который воспринимается как нечто отдельное от субъекта. Это информация, составляющая содержание определенным образом организованных мозговых процессов (А.М. Иваницкий, 1986).