История философии: рациональное и иррациональное. Рациональное и иррациональное мышление

1. Введение

2. Основная часть:

а) Иррациональное в познавательной деятельности

б) Рациональное в познавательной деятельности

в) Интуиция, виды интуиции

3. Заключение

4. Список использованной литературы

1. Введение

Условием познавательной деятельности является наличие у человека познавательных способностей. Прежде всего, следует отметить внутреннее единство всего человеческого познания. Психофизические механизмы чувственного отображения и абстрактного мышления принципиально одинаковы у всех людей, хотя и существуют определённые половозрастные, индивидуальные и социокультурные различия в развитии познавательных способностей. Однако все попытки выделить до- или внелогические формы мысли у традиционных народов, отдельных слоёв современного общества или у представителей различных рас не увенчались успехом. Это указывает на несостоятельность теоретических построений типа мальтузианства или расизма, утверждающих неполноценность интеллектуальных возможностей отдельных народов, рас или социальных слоёв.

Фундаментальные закономерности воспроизведения действительности сознанием сформировались в антропогенезе, по всей видимости, одновременно с полным прямохождением, дифференциацией руки и пальцев.

Единый познавательный механизм позволяет выделить общие ступени познания, свойственные людям независимо от их расовой, национальной или социальной принадлежности. Таких ступеней две: чувственная и рациональная. Некоторые авторы говорят, что чувственное и рациональное нельзя считать ступенями познания, потому что у человека чувственное пронизывается рациональным. Это совершенно справедливо для познавательной деятельности взрослого человека, у которого сформировались и те, и другие способности. Но если рассматривать процесс генезиса познавательных способностей, то мы увидим, что они развиваются постепенно от чувственных к рациональным, от более простых к более сложным, т.е. в развитии своих познавательных возможностей человек как бы совершает процесс восхождения по ступенькам чувственного и рационального познания. Поэтому мы вполне можно считать чувственное и рациональное и ступенями познания и способностями, детерминирующими путь освоения человеком окружающего его мира и самого себя.

2. Основная часть

а) Иррациональное в познавательной деятельности

Иррационализм (от лат. irrationalis – неразумный) – философское учение, настаивающее на ограниченности познавательных возможностей разума, мышления и признающее основным родом познания чувство, инстинкт, интуицию и т. п. Иррационализм считает действительность хаотичной, лишённой закономерности, подчиняющейся игре случая, слепой воле.

Чувственное познание осуществляется в трёх формах. Формами чувственного познания являются ощущения, восприятия и представления.

Со времён Аристотеля считалось, что у человека пять органов чувств: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус. На самом деле их, видимо, значительно больше, потому что человек способен ощущать тепло и холод, давление, земное притяжение, ускорение, вибрацию, положение своего тела (или отдельных его частей) в пространстве. И всё же человек ощущает далеко не все факторы окружающей среды. У нас нет анализаторных систем, которые бы позволяли чувствовать электрическое поле, рентгеновские лучи, радиоволны и многое другое. Даже те виды энергии, которые в принципе воспринимаются человеком, вызывают ощущения, только если их интенсивность превышает какой-то порог-предел. Наши органы зрения реагируют на электромагнитные излучения в определённых пределах. Короткие и длинные электромагнитные волны (ультрафиолетовый и инфракрасный свет) не воспринимаются человеческим глазом. Орган слуха реагирует на колебания среды частотой от шестнадцати до двадцати тысяч герц. Ультра- и инфразвуки, частота которых не укладывается в рамки этого диапазона, человек не слышит. Свет, звук, запах вызывают у человека ощущения только при условии, что их интенсивность равна пороговой или превышает её. Если же внешние раздражения оказываются чрезмерно интенсивными, они могут повредить органы чувств человека (глаза, уши, кожу), а иногда и другие органы и ткани. Яркая вспышка света может привести к снижению зрения или полной слепоте. Взрывная волна вызывает нарушение слуха.

У каждого человека анализаторные системы имеют свои собственные индивидуальные особенности. Поэтому люди по-разному ощущают качество предметов и явлений. Некоторые умеют необычайно тонко дифференцировать запахи, другие обладают абсолютным слухом. Эти способности обычно бывают врождёнными, хотя в определённых пределах они могут совершенствоваться в процессе жизнедеятельности.

Если человек по какой-то причине оказывается лишён одного из органов чувств, то это вынуждает его к постоянной тренировке сохранившихся анализаторных систем. В результате у человека вырабатывается способность ощущать те раздражители, которые не воспринимаются здоровыми людьми. Например, незрячие (особенно с детства) обладают удивительной чувствительностью к звукам, запахам, тактильным воздействиям. Глухие со временем научаются извлекать максимум информации из того, что видят. Часто они способны понимать речь собеседника по движениям его губ.

Вторая форма чувственного познания – восприятие. Оно базируется на ощущениях и ранее приобретённом опыте. Восприятие можно рассматривать как синтез ощущений и сравнение возникающего образа с имеющимся жизненным опытом, зафиксированным в памяти.

Восприятие связано с узнаванием, поэтому воспринимать знакомые предметы значительно легче, чем новые. Для целостного восприятия знакомого предмета не обязательны ощущения всех его качеств (объёма, цвета, фактуры, массы). Достаточно плоскостного его изображения на рисунке или фотографии. По чёрно-белой фотографии розы вы легко сможете представить этот цветок вплоть до цвета и запаха. Если объект ранее не был знаком, а полученная о нём информация неполная, то возможны ошибки в восприятии его целостного образа.

Любое восприятие субъективно. Мы обычно замечаем то, что склонны заметить, и не воспринимаем того, что в данный момент выходит за пределы наших интересов. Именно поэтому часто бывают противоречивы показания свидетелей какого-либо происшествия, впечатления о прочитанной книге и других событиях.

Чем больше знает человек, чем богаче его жизненный опыт, тем легче будет ему воспринимать информацию. Бывают такие ситуации когда человек не замечает чего-либо, потому что это не встречалось ему ранее. Не восприятие нового тормозит развитие познания.

История знает массу примеров того, как новое отрицалось в силу своей неизвестности, непонятности, т.к. невозможно было соотнести это новое с уже привычными представлениями о мире. Так, например, Наполеон Бонапарт, известный своей прозорливостью и нестандартностью мышления, отклонил предложение молодого американского изобретателя Фултона о создании парового флота, хотя новый флот позволил бы ему достичь берегов Англии и, возможно, одержать победу над ней. Если бы Наполеон принял это предложение, то Всемирная история, вероятно, выглядела бы иначе.

Чем более образован и эрудирован человек, тем богаче будут его восприятия. Он сможет извлечь больше информации из научной монографии, художественного произведения, театрального спектакля. Профессиональный историк получит гораздо больше информации из книги академика Е.В. Тарле «Наполеон» или из «Повести временных лет», чем неподготовленный читатель (ученик средней школы, например). Студент лечебного факультета медицинского института лучше разберётся в справочнике по терапии, а студент-юрист – в современном законодательстве.

Характер восприятия во многом зависит и от эмоционального состояния человека. Если студент эмоционально не настроен на подготовку к экзамену, он может напрасно целый день просидеть над учебниками, ничего не запомнив при этом.

Третьей формой чувственного познания является представление. Представление формируется на основе ощущений и восприятия, представляя собой мыслительные образы, не связанные непосредственно с объектом.

В отличие от восприятия представления носят более целостный характер. В формировании представлений большую роль играет воображение. При неполноте информации оно может способствовать искажению образа, возникающего у человека.

б) Рациональное в познавательной деятельности

Рационализм (от лат. rationalis – разумный) - ступень познания, связана со способностью обобщения и формулирования понятий. То есть понятия являются начальной формой абстрактно-логического или рационального познания так же, как ощущения выступают начальной формой чувственно-образного отражения действительности.

Понятия у человека формируются спонтанно. На определённом этапе своего интеллектуального развития человек начинает проявлять тенденцию к абстрагированию и использованию понятий. Однако эти способности (абстрактно-логического или понятийного мышления) можно формировать и развивать целенаправленно, воспитывая их с детства.

Все понятия, которыми пользуется человек, можно подразделить на бытовые и научные. К бытовым понятиям относятся, например, мебель, одежда, чашка, ложка. К научным – масса, электрон, энергия, молекула.

Понятия могут быть разной степени общности. Например, понятия «стол», «стул», «диван» и понятие «мебель» характеризуются различной степенью общности: первые три понятия менее общие, а четвёртое – более общее. Наиболее общие научные понятия называются категориями. Категориями являются такие понятия, как «материя», «движение», «сознание», «качество», «причина». Наиболее общие понятия, или категории, разрабатываются в рамках философского знания, а используются во всех науках и в обыденной речи.

Любое понятие представляет собой абстракцию, поэтому для того, чтобы их использовать, необходимо обладать способностями абстрагирования и обобщения. В понятии происходит абстрагирование от конкретных свойств конкретных предметов и процессов и обобщение тех качеств и свойств, которые делают эти предметы похожими. Например, в понятии «дерево» человек отвлекается (абстрагируется) от особенностей реально существующих деревьев, с одной стороны, и с другой стороны, обобщает те свойства, которые делают все деревья похожими друг на друга и одновременно отличают их от травы, цветов, домов и других предметов.

Введение

Рациональное в изучении культуры

Иррациональное в изучении культуры. Соотношение рационального и иррационального

Заключение

Список литературы

Введение

В истории человечества изучением самой культуры занимаются практически все время существования самой культуры. Но на определенном этапе встал вопрос о том, с каких позиций исследователи подходят к изучению этой области человеческой активности. Это было связано с тем, что при достаточно богатом развитии культуры, исследователи, ее изучающие, не находили понимания друг у друга. Таким образом, выявилась задача специального обращения к методам исследования культурного пространства.

В современной научной литературе по культурологии нередко говорят о подходах к исследованию культуры, но какого-то единства как терминологического, в обозначении подходов, так и содержательного, в их смысловом наполнении, не существует.

Согласно «Краткой философской энциклопедии» метод (от греч. methodos - путь, исследование, прослеживание) - это способ достижения определенной цели, совокупность приемов или операций практического или теоретического освоения действительности. Соответственно, в области изучения культуры под методами «следует понимать совокупность аналитических приемов, операций и процедур, используемых в анализе культуры и, в определенной степени, конструирующих предмет культурологического исследования».

Культурологию большинство авторов называют интегративной областью знания, вбирающей в себя результаты исследований ряда дисциплинарных областей (социальной и культурной антропологии, этнографии, социологии, психологии, языкознания, истории и др.). Конечно, используются не только результаты исследований, но и методы. В процессе культурологического анализа конкретные методы разных дисциплин, как правило, используются выборочно, с учетом их способности разрешать аналитические проблемы культурологического плана. Нередко они применяются не в качестве формальных операций и процедур, а как подходы в социальных или гуманитарных исследованиях. Это дает основание говорить об определенной трансформации дисциплинарных методов в нечто большее, чем просто метод, и об особой их интеграции в рамках исследований культуры.

Культурологический подход понятие более широкое, чем метод. Метод - лишь определенный набор действий, операций, процедур осуществляемых исследователем. Метод - это средство познания. Это ответ на вопрос: как познавать? А культурологический подход отвечает сначала на вопрос: что следует познавать? - То есть тот или иной культурологический подход выделяет в столь сложном объекте исследования, каковым является культура, определенную предметную область, на которой и сосредотачивается внимание. Хотя, конечно, в подходе, в самом его названии, как правило, заложен характер тех методов, которые он использует по преимуществу для исследования данной предметной области.

Культурология - наука гуманитарная. Методология гуманитарного знания занимает особое место в методологии науки. В частности, в методологии гуманитарных наук важное место уделяется вопросу о соотношении рационального и иррационального в исследовании той или иной гуманитарной области.

Для культурологии как интегративной области знания важным является вопрос о рациональном и иррациональном в изучении культуры.

Целью данной работы является: рассмотреть рациональные и иррациональные подходы к изучению культуры.

1. Рациональное в изучении культуры

Научные изыскания в тех или иных областях мы можем встретить уже в духовном наследии таких культур, как культура Древнего Египта, Вавилона, Древнего Китая и Древней Индии. Это скорее была лишь небольшая сумма знаний, по преимуществу связанная с решением некоторых математических и геометрических задач (хотя собственно математики и геометрии как самостоятельных наук еще не было). Можно встретить здесь и некоторую информацию и об окружающем мире. Правда, все эти построения носили во многом ненаучный, интуитивный и случайный характер. И, соответственно, речи о серьезной научной методологической основе подобных изысканий не могло и быть.

Первую серьезную заявку на разработку научной методологии постижения мира сделали греки. Конечно, здесь пока и не шла речь о создании непосредственно методов гуманитарных наук: знания о человеке и культуре были растворены в онтологических построениях античных мыслителей. Далее шел процесс выработки критериев собственно научной деятельности.

Среди этих критериев для нас представляет особое значение критерий рациональности. Он позволяет нам отделить рациональное от иррационального не только в содержании, но и в методологии изучения, в том числе и культуры. Этот критерий был уже в греческих построениях, в самой рациональности философствования.

Истоки рационализма связывают с Сократом, который заложил основы формирования понятия и критической рефлексии. Не меньший вклад в становление рационализма внесла формальная логика, законы которой были сформулированы Аристотелем. Аристотелевская формальная логика основывается на трех законах: тождества (А=А), противоречия (а не есть не-А) и исключенного третьего (А есть либо В, либо не-В). Первый из классических законов рационализма был сформулирован Аристотелем: «…Невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было присуще одному и тому же в одном и том же отношении».

Среди более поздних философов особенно следует выделить И.Канта, который заговорил, хотя возможно и не первым, о математике как критерии научности любой науки.

В Новое время начал использоваться эксперимент в качестве инструмента научного исследования, и была высоко оценена роль опытного знания и аналитических методов осмысления эмпирического материала (Леонардо да Винчи, Френсис Бэкон). Типичным для рационально-гносеологического подхода является следующая аналитическая методика: «Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из общей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами - одно как причина, другое как следствие». Но такой метод не пригоден для понимания живых организмов, а тем более духовных явлений. Это понимали еще Ф. Шлейермахер и В. Дильтей.

Термин «рациональность» трактуется в современной науке в разных смыслах. Во-первых, рациональность есть метод познания мира, опирающийся на рассудок; во-вторых, рациональность понимается как структурность, организованная по однозначным внутренним законам; в-третьих, рациональность осмысливается как целесообразность; в-четвертых, рациональность истолковывается как объективность.

Рациональное, - по словам Н. С. Мудрагей, - это, прежде всего, «логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное знание предмета, дискурсивные мысли о котором выражены строго в понятиях. В этом смысле рационализированным можно назвать любой предмет рефлексии постольку, поскольку он обработан логически-категориальным аппаратом, освоен мыслительно-познавательным образом».

С.Ф. Одуев выделяет три типа рационализма:

) доклассический (философия древности от Аристотеля до эпохи Просвещения);

) классический (от Декарта до Гегеля);

) постклассический (от позитивизма до психоанализа, структурализма, критического реализма). При этом он вычленяет три аспекта в рационализме: гносеологический, аксиологический и онтологический.

Рационализм в познании культуры, по мнению учёных, сегодня испытывает кризис. Причинами кризиса рационализма С. Ф. Одуев считает следующие:

самоуверенность и гордыня рационализма, претендовавшего на полное претворение действительности в познающем сознании (гносеологический нарциссизм);

противоречие методологии естественных и гуманитарных наук (которое было осознано в XIX веке), разделение труда в науке, невостребованность диалектики (формализм);

преувеличение роли рациональных путей и социальной гармонии (гносеологический фетишизм).

Редукционистская модель рационального подхода предполагает:

а) любое целое может быть разложено на отдельные элементы с их определенными свойствами;

б) знание характеристик этих элементов позволяет судить о роли элементов в составе целого и, таким образом, понять целое;

в) мир рассматривается как иерархия систем, где системы нижележащего уровня являются элементами вышележащей системы.

Критерии научности в рамках классической парадигмы связаны с «картезианским идеалом науки», включавшим в себя принципы онтологические:

универсальность и неизменность порядка в природе;

инертность материи и активность сознания, источника рациональной деятельности;

сознание (Я) имманентно индивиду;

и методологические:

общее как предмет науки;

общезначимость законов естествознания;

математизация знания как идеал;

приоритет количественных и экспериментальных методов, редукционизм (объяснение общего исходя из анализа его частей).

Типичным выражением этой парадигмы, по мнению В. В. Пивоева, является мировоззренческо-методологическая позиция И. Ньютона: «Абсолютное, истинное математическое время само по себе и по самой свой сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительностью.

Относительное, кажущееся или обыденное время есть или точная или изменчивая, постигаемая чувствами, внешняя, совершаемая при посредстве какого-либо движения мера продолжительности, употребляемая в обыденной жизни вместо истинного математического времени, как-то: час, день, месяц, год.

Абсолютное пространство по самой своей сущности, безотносительно к чему бы то ни было внешнему, остается всегда одинаковым и неподвижным.

Относительное есть его мера или какая-нибудь ограниченная подвижная часть, которая определяется нашими чувствами по положению его относительно некоторых тел и которая в обыденной жизни принимается за пространство неподвижное».

В соответствии с этим пониманием сложились основные черты рационалистического метода в философии, превратившего ее в «служанку» науки:

монизм в понимании истины;

представление об однозначной детерминации причинно-след-ственных отношений;

оценка опытного знания как недостоверного (эмпиристы, напротив, считали достоверным только опытное знание);

отождествление научного и логического;

оптимизм и вера во всемогущество рационализированного разума, являющегося источником и критерием истины.

Таким образом, в понимании рационального принципиальное значение имеет, во-первых, однозначная связь причин и следствий. Во-вторых, осознанность, подотчетность разуму, рассудку. В-третьих, дух рационализма это дух критической рефлексии, категорический императив тотального сомнения.

В европейской философской традиции со времен Цицерона «разум» и «рассудок» отождествляются, обозначаются одним словом ratio, которое истолковывалось, с одной стороны, как «счет, учет, отчет, сумма, итог, число, выгода, интерес, рассудок», а с другой как «предмет размышления, проблема, способ, прием, метод, возможность путь, основание, мотив, умозаключение, вывод, учение, система, теория, наука, школа».

Потребность в рационализме связана с задачами практической деятельности. Рационалистические методы хороши там, где нужно исследовать количественные характеристики объекта, но они менее плодотворны для изучения качественных сторон, каковых в сфере культуры очень много.

Для науки однозначность есть нередко прямой путь к ошибкам. В реальной жизни всякое действие вызывает не только противодействие, но и побочные результаты, которые могут, в конечном счете, свести на нет запланированный результат или привести к противоположному финалу.

Основатель кибернетики Норберт Винеру предостерегал против примитивной однозначности в понимании мира: «...Мир представляет собой некий организм, закрепленный не настолько жестко, чтобы незначительное изменение в какой-либо его части сразу лишало его присущих ему особенностей, и не настолько свободно, чтобы всякое событие могло произойти столь же легко и просто, как и любое другое».

Со времен античности известны апории и логические парадоксы, неразрешимые для формальной логики. Автором логического парадокса «лжец» считается Евбулид из Милета. Когда человек говорит: «Я лгу», невозможно решить: лжет человек или говорит правду. Этот парадокс произвел огромное впечатление на древних греков, утверждают, что некий Филипп Косский даже покончил с собой, отчаявшись разрешить эту проблему.

В средние века была популярна такая постановка этого парадокса:

Сказанное Платоном ложно, заявил Сократ.

То, что сказал Сократ, истина, подтвердил Платон.

Трудным вопросом для рационалистического детерминизма является парадокс «буриданова осла»: если осла поместить между двумя совершенно одинаковыми охапками сена на равном расстоянии от него, то он может умереть с голоду, ибо его воля не получит импульса для выбора той или иной охапки.

Б. Расселом приводится парадокс о деревенском парикмахере: «Деревенский парикмахер бреет всех тех и только тех жителей своей деревни, которые не бреются сами. Должен ли он брить самого себя?»

Такая логика сочетания несочетаемого в одном отношении, соединения несоединимого, была известна древним китайцам, ее называют «парадоксальной», или иррациональной, логикой.

Известная поговорка утверждает, что «в спорах рождается истина». Но понимают это обычно в том плане, что чья-то точка зрения должна быть признана единственно верной и принята всеми за истину. Поэтому задачу участия в споре каждый участник обычно видит в необходимости доказать, что его точка зрения является той самой искомой «истиной». Но если так понимать задачу спора, то в нем решающее значение будет иметь умение психологически подавлять оппонентов, кричать громче и остроумнее высмеивать противоположные точки зрения именно этой способностью славился В. И. Ленин, слывший активным спорщиком. Такой способностью отличаются и некоторые современные деятели политики, культуры. На самом деле, в споре рождается не однозначная истина, задача спора в сопоставлении различных точек зрения и обнаружении многомерности проблемы. Понимание многосложности и многосторонности проблемы и есть действительная истина.

Таким образом, рационалистические методы следует применять там, где нужно исследовать количественные характеристики объекта, но они менее плодотворны для изучения качественных сторон, а таких сторон в культуре много.

2. Иррациональное в изучении культуры. Соотношение рационального и иррационального

рационализм культура

Иррациональное, в самом общем смысле, - это находящееся за пределами рассудка, алогичное и неинтеллектуальное, несоизмеримое с рациональным мышлением или даже противоречащее ему. Ю.Н.Давыдов указывает на следующие исторические типы иррациональности:

) романтическая иррациональность как реакция на просветительский рационализм;

) иррациональность Кьеркегора и Шопенгауэра как реакция на гегелевский рационализм и «панлогизм;

) иррационализм «философии жизни» как реакция на естественно-научный рационализм;

) иррационализм философии начала XX века как общая реакция на рационализм.

В этой исторической типологии есть существенное упущение - она построена с точки зрения рационализма и не учитывает, что изначальное мифологическое миропонимание было иррациональным, рационализм возник позднее в ответ на требования практической деятельности.

По удачному определению Г.Риккерта, иррационализм есть «понимание границ рассудочного знания». Иррациональное обозначает отсутствие однозначной причинной обусловленности или ее невыявленность, а также принципиальную или временную неподконтрольность сознанию, рассудку.

Т.И.Ойзерман указывал на то, что рациональность часто понимается как целесообразность, и тогда иррациональность истолковывается как «нерациональное» и «нецелесообразное», на самом деле иррациональность все же целесообразна, хотя эти цели, которым она подчинена, неочевидны, скрыты в глубинах бессознательного.

Другая оговорка касается однозначности-многозначности. Классическая наука считала однозначность своим идеалом, в современной науке этот идеал слегка померк, многозначность и неоднозначность (например, в виде индетерминизма) нередко вполне допустимы логически, вполне вписываются в современную картину мира. Примером могут служить диалектическое противоречие, антиномия, дополнительность и т. п.

Таким многозначным феноменом является также мифологическое сознание.

Возможны ли анализ, самонаблюдение, рефлексия иррациональных феноменов сознания? Однозначно ответить на этот вопрос трудно.

Согласно теореме К.Геделя о неполноте достаточно богатых формальных систем, «в таких системах имеются высказывания, истинность или ложность которых недоказуема и неопровержима в рамках этих систем».

Отсюда можно сделать вывод о том, что «мироздание не может быть описано на одном формальном языке с конечным числом аксиом». И все же, как подчеркивал П.А.Флоренский, «мы не должны, не смеем замазывать противоречие тестом своих философем! Пусть противоречие остается глубоким, как есть. Если мир познаваемый надтреснут, и мы не можем на деле уничтожить трещин его, то не должны и прикрывать их. Если разум познающий раздроблен, если он - не монолитный кусок; если он самому себе противоречит, - мы опять-таки не должны делать вида, что этого нет. Бессильное усилие человеческого рассудка примирить противоречия, вялую попытку напрячься давно пора отразить бодрым признанием противоречивости».

Сопоставление одной точки зрения с другой в диалоге дает двухмерную истину. Чем больше точек зрения на проблему учтено, тем многограннее истина как знание о предмете. Мы получим многомерную, но не абсолютную истину.

Продолжая размышления В.Дильтея и Г. Риккерта о различении методов естественных и гуманитарных наук, М.М.Бахтин писал: «… субъект как таковой не может восприниматься и изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим». Потому что диалог есть плодотворная форма развития гуманитарного знания: «Идея начинает жить, то есть формироваться, развиваться, находить и обновлять свое словесное выражение, порождать новые идеи, только вступая в существенные диалогические отношения с другими чужими идеями.

Человеческая мысль становится подлинной мыслью, то есть идеей, только в условиях живого контакта с чужой мыслью, воплощенной в чужом голосе, то есть в чужом выраженном в слове сознании. В точке этого контакта голосов-сознаний и рождается и живет идея».

Имея в виду методологию гуманитарных наук, М.М.Бахтин писал: философия «начинается там, где кончается точная научность и начинается инонаучность. Ее можно определить как метаязык всех наук (и всех видов познания и сознания)». Действительно, философия есть методология знания, но не только и не столько естественнонаучного, сколько знания гуманитарного. Точность и глубина в гуманитарных науках, как подчеркивал М.М.Бахтин, имеет существенно иной смысл, нежели в естественных. «Пределом точности в естественных науках является идентификация (А=А). В гуманитарных науках точность - преодоление чуждости чужого без превращения его в чисто свое».

Неокантианец Генрих Риккерт полагал, что «метод есть путь, ведущий к цели». Метод естествознания - «генерализирующий», сводящий истину к «общему», метод истории - «индивидуализирующий», видящий истину в конкретном. А познавание, по его мнению, является не столько отображением, сколько преобразованием, и притом в немалой степени упрощением действительности. «Действительность может сделаться рациональной только благодаря абстрактному разделению разнородности и непрерывности. Непрерывная среда может быть охвачена понятием лишь при условии ее однородности; разнородная же среда может быть постигнута в понятии лишь в том случае, если мы сделаем в ней как бы прорези, т.е. при условии превращения ее непрерывности в прерывность.

Тем самым для науки открываются два пути образования понятий. Содержащуюся во всякой действительности разнородную непрерывность мы оформляем либо в однородную непрерывность, либо в однородную прерывность. Поскольку такое оформление возможно, и действительность может, конечно, быть сама названа рациональной. Иррациональна она только для познания, желающего ее отображать без всякого преобразования и оформления». И отсюда следует, что «цель науки подвести все объекты под общие понятия, по возможности понятия закона».

Как справедливо заметил Г.Риккерт, понятийное познание «убивает» жизнь, логизирует, препарирует ее на отдельные части, которые имеют мало общего с жизнью. «Мы никогда не должны думать, что понятиями философии мы поймали саму живую жизнь, но, в качестве философов, можем только ставить себе задачу приближаться к жизни настолько, насколько это совместимо с сущностью философствования впонятиях». Иррационализм, по словам Г.Риккерта, есть «понимание границ рассудочного знания».

Понимание есть уяснение, соотнесение с системой установленных отношений смыслов, то есть введение в систему знаний нового знания.

Понимание есть интеллектуальное «овладение», освоение субъектом какого-то предмета. Способы понимания определяются его объектом: научное понимание с помощью понятий, художественное - художественных образов.

Когда мы задаемся вопросами в процессе исследования и осмысления объекта, то легко проявляется различие методологий: рационально-гносеологический подход требует ответа на вопросы: что это? На что это похоже и чем оно отличается от уже известного? Иррационально - аксиологический ставит вопросы: Зачем? Для чего? Как это можно использовать? Какова ценность предмета как средства удовлетворения человеческих потребностей?

Рационализм обещал научить человека «научно» и «рационально» управлять миром. Иррационализм не собирается управлять миром рационально. Его задача - определять целевые установки и ценностные ориентации, в соответствии с которыми можно будет составлять гибкие программы, позволяющие перестраиваться в зависимости от изменения обстановки.

«Аксиологический иррационализм» не призывает отвергнуть рационализм, но предлагает отвергнуть его претензии на абсолют. Рационален лишь механизм, выполняющий заложенную в него программу. Даже если у робота есть выбор, он осуществляет его в соответствии с заложенными в него критериями и условиями выбора. Рациональность разумна лишь в определенных пределах (практическая деятельность, техника, производство), выходя за которые, она становится неразумной. Так, человек, исходя из своей трактовки блага, старается помочь другим людям вопреки их пониманию блага и ценности. Например, русские народники-социалисты мечтали осчастливить русский народ, построив для него социалистическое общество, но, по иронии судьбы, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Философский рационализм и наука стремятся к монизму как идеальному и обязательному требованию, в угоду которому шла в течение столетий борьба рационалистической философии с любыми формами иррационализма.

Разумный компромисс предложил М.М.Бахтин в виде идеи диалога, возможности диалогической дополнительности рационального и иррационального способов освоения мира. С идеей диалога можно соотнести понятия «амбивалентности», диалектики, дополнительности и «бинарности». По определению Ю.М.Лотмана, «амбивалентность - снятие противоположности. А высказывание остается истинным при замене основного тезиса противоположным».

Это получило подтверждение в ряде открытий в сфере социального бытия человека. Таков принцип бинарности социальных систем Э. Дюркгейма. Отечественный историк А.М.Золотарев обнаружил бинарность в социальной организации первобытного общества. В.П.Алексеев исследовал право-левостороннюю симметрию живых организмов. Эта симметрии начинается на уровне белковых молекул и пронизывает все живое.

В этом же направлении действовал и А. Бергсон. Он исследовал две формы знания, два способа осмысления мира - интеллектуальный и интуитивный. «Интуиция и интеллект представляют два противоположных направления работы сознания. Интуиция идет в направлении самой жизни, интеллект же в прямо противоположном, и потому вполне естественно, что он оказывается подчиненным движению материи». Это не две фазы, высшая и низшая, а две параллельные, взаимодополняющие стороны освоения мира, опирающиеся на деятельность левого и правогополушарий головного мозга. Анализ - функция интеллекта (левого полушария), синтез - функция интуиции (правого полушария).

Следовательно, рационализм и иррационализм нужно не противо-

поставлять (и абсолютизировать любое из них), но искать каналы и способы их взаимодействия. Этим обеспечивается большая полнота освоения мира. Рациональный подход реализует аналитическую, дифференцирующую точность, иррациональный - целостность, синтетичность.

Философия должна преодолеть односторонность рационально-гносеологического угла зрения на мир, дополнить его иррационально-ценностными методологической установкой и программой. Как справедливо пишет В.В.Налимов, благодаря союзу рационального и иррационального откроются новые перспективы философского освоения мира.

Подход самого В.В.Налимова заключается в том, чтобы «сделать рационализм более изощренным и гибким - совместить его с личностным началом, находящим свое проявление в смыслах, не охватываемых рационалистическими построениями».

По мнению Норберта Винера, главное из преимуществ человека, по сравнению с вычислительными машинами и роботами, - «способность мозга оперировать с нечетко очерченными понятиями. В таких случаях вычислительные машины, по крайней мере, в настоящее время, почти не способны к самопрограммированию. Между тем наш мозг свободно воспринимает стихи, романы, картины, содержание которых любая вычислительная машина должна бы отбросить как нечто аморфное». Иначе говоря, наше преимущество перед роботами заключается в иррациональности, в способности поступать и мыслить иррационально, в рациональном мышлении нам трудно тягаться с ними, они дадут нам существеннуюфору, а вот в сфере иррационального им пока трудно ориентироваться.

Но когда они овладеют ею, вот тогда они для нас будут серьезными соперниками, и ситуации «Терминатора» станут реальностью.

Рациональное и иррациональное - не только противоположные, но и взаимодополнительные парадигмы, имеющие свои особенности, возможности и специфику. Для современного понимания разума необходимо отказаться от традиционного отождествления рациональности и разума, разум есть единство рационального и иррационального. И это взаимодействие особенно важно при осмыслении сложных феноменов современной культуры. Для исследования сложных феноменов М.С.Каган предлагает опираться на принципы синергетики: во-первых, самомотивацию развития сложного феномена; во- вторых, чередование состояний хаоса и гармонии, смены стилей, доминанты рационального и иррационального, волновой структуры динамики сложных процессов; в-третьих - нелинейность развития.

В качестве примера иррационального подхода можно привести феномен аксиологии, логики ценностной обусловленности, зависимости наших представлений о мире от наших интересов. Как верно заметил французский мыслитель Блез Паскаль, «наш личный интерес - вот еще чудесное орудие, которым мы с удовольствием выкалываем себе глаза».

Разум человека не только рационален. Он включает в себя две взаимодополняющие стороны: рациональную и иррациональную. Вот что писал об иррациональности разума испанский писатель и философ Мигель де Унамуно: «Разум - ужасная вещь. Он стремится к смерти, как память - к устойчивости… Идентичность, являющаяся смертью, есть стремление разума. Он ищет смерти, ибо жизнь ускользает от него; он хочет заморозить, онеподвижить скоротечный поток для того, чтобы фиксировать его. Проанализировать тело - значит убить его и препарировать в интеллекте. Наука - это кладбище мертвых идей… Даже стихи питаются трупами. Мои собственные мысли, оторванные хоть раз от своих корней в сердце, пересаженные на эту бумагу и застывшие на ней в неизменной форме, являются трупами мыслей. Каким же образом в этих условиях разум поведает о раскрытии жизни? Это - трагическая борьба, это - сущность трагедии: борьба жизни против разума».

Отсюда понятен страх перед иррациональностью, которая может подчинить себе разум.

Важную роль в гуманитарном знании играет рефлексия - способность сознания сосредоточиться на себе самом и сделать себя предметом осмысления, то есть не просто знать, но знать, что знаешь. Однако рефлексия может иметь два существенно различных образа. В естественнонаучном знании - критическая (или негативная) рефлексия, или рефлексия гносеологическая, направленная на решение задач верификации, проверки достоверности полученного знания. В духовной сфере, в частности в мифологическом сознании, - эмоционально-позитивная (некритическая) рефлексия, или самооценка, направленная на позитивное, обнадеживающее самоопределение и самоутверждение человека.

К важнейшим методам гуманитарного знания и осмысления мира можно отнести: прозрение (просветление), герменевтический, символический, мифологический, целостный, экзистенциальный, некаузальный (синхронический), функционально-аксиологический, системно-синтезирующий, синергетический, телеологический, психоаналитический, феноменологический, диалектический, иррационально-интуитивный метод.

Таким образом, рациональное и иррациональное - не только противоположные, но и взаимодополнительные парадигмы, имеющие свои особенности, возможности и специфику. Для современного понимания разума необходимо отказаться от традиционного отождествления рациональности и разума, разум есть единство рационального и иррационального. И это взаимодействие особенно важно при осмыслении сложных феноменов современной культуры.

Заключение

Рациональное и иррациональное в изучении культуры - взаимодополняющие парадигмы, имеющие свои особенности, возможности и специфику.

Рациональное характеризуется следующими чертами: однозначная причинная обусловленность, детерминация; объективная достоверность, проверяемость; адекватная транслируемость и перевод на другие языки; дискурсивность, осознаваемость; связь с количественными характеристиками объектов; дискретность, прерывность; связь с функциями левого полушария головного мозга. Рациональное используется для осмысления материально-технической сферы и выражает преимущественно пространственные характеристики объекта.

Иррациональное характеризуется следующим: неоднозначная обусловленность, синхронность; субъективная достоверность, проверяемость; неполная транслируемость, перевод с остатком, сотворчество; неполная осознаваемость, интуитивность; связь с качественными характеристиками объектов; континуальность, непрерывность; связь с функциями правого полушария головного мозга. Иррациональное используется для осмысления духовно-гуманитарной сферы и выражает преимущественно временные характеристики объекта.

Необходимо отказаться от традиционного отождествления рациональности и разума, разум есть единство рационального и иррационального. И это взаимодействие особенно важно при осмыслении сложных феноменов современной культуры.

Список литературы

Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1975. Т. 1.

3. Иванов С. А. Методы изучения культуры: Учебное пособие. - Великий Новгород: НовГУ им. Ярослава Мудрого, 2002.

4. Каган М. С. Философия культуры. СПб., 1996.

Краткая философская энциклопедия. М.: Прогресс, 2004.

Культурология XX век. Словарь. СПб.: Университетская книга, 1997.

Мудрагей Н. С. Рациональное и иррациональное - философская проблема (читая А. Шопенгауэра) // Вопросы философии.- 1994.- №9. С. 23 - 28.

Одуев С. Ф. Метаморфозы иррационализма. Иррационализм в немецкой философии XIX-XX веков. Вып. 1-2. М., 1997.

Паскаль Б. Мысли М., 1994.

Пивоев В. М. Рациональное и иррациональное в методологии гуманитарного знания // М. М. Бахтин и проблемы методологии гуманитарного знания. Сб. научных статей. Петрозаводск: Издательство Петрозаводского государственного университета, 2000.

Розов М. А. О двух аспектах проблемы редукционизма. Пущино, 1986.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Б. Герт.

Рациональное и иррациональное в поведении человека.

Рациональность - одно из важнейших понятий философии морали, как и других разделов философского знания. Столь же значимо это понятие для общественных наук, особенно для политологии, социологии и психологии. Совершенно исключительное место занимает оно в психиатрии. Философы и другие исследователи всегда свободно обращались с понятием рациональности, считая его совершенно ясным и прозрачным, но в действительности оно таит в себе много смутного и неопределенного. Характерное для нашего времени пренебрежительное отношение к рациональности обусловлено, главным образом, этой неопределенностью, произволом в употреблении данного понятия. Выявление точного смысла рациональности имеет значение, конечно, не только для правильного понимания морали, однако здесь я ограничусь обсуждением лишь тех аспектов рациональности, которые так или иначе связаны с моралью.

Рациональность, подобно моральности, является по преимуществу характеристикой поступков. Очень важно проводить различие между рациональными и иррациональными поступками. За иррациональными действиями стоят иррациональные убеждения и желания, то есть иррациональная личность. Далее речь

259 будет идти, главным образом, об убеждениях и желаниях, однако я кратко затрону также проблему различения рациональной и иррациональной личностей. Со времен Фрейда сохраняется мнение, согласно которому указанное различие обусловлено лишь степенью проявления одного и того же качества - рациональности. Все мы время от времени ведем себя иррационально. Но для того, чтобы признать кого-то "иррациональной личностью", необходимо, чтобы иррациональность его поступков превзошла определенную меру.

Нежелательность иррациональных поступков

Существенной чертой поступков, которые я называю иррациональными, или рационально запрещенными (rationally prohibited), является то, что практически никто не стал бы поддерживать людей, намеренных совершить эти поступки; напротив, их постарались бы убедить не поступать подобным образом. Такие действия не всегда называют иррациональными, чаще в этих случаях используют эпитеты вроде "сумасбродный", "идиотский", "бестолковый", "глупый" и т.п. Авторы рационалистических концепций (например, Платон, Гоббс, Кант), при всех расхождениях между ними, в том числе относительно самого понятия разума, сходятся в том, что разуму всегда должно подчиняться. Я также полагаю, что никогда не следует действовать вопреки разуму, и что если некий предполагаемый поступок верно определен как иррациональный, то отсюда вытекает нежелательность его 260 совершения. Понятие иррациональности очень важно, поскольку оно и дескриптивное, и нормативное одновременно, благодаря чему становится возможным переход от описания к предписанию.

В свое время я привычно употреблял выражение "запрещено разумом" в качестве эквивалента иррациональности. Но потом я перестал использовать этот словесный оборот, потому что он провоцирует представление о разуме как некоем устройстве, способном выдавать команды и запреты. Платон, Гоббс, Кант, - все они именно так и понимают эту человеческую способность, это понимание органически входит в состав их теорий, и если бы они захотели изменить данную трактовку разума, им пришлось бы тотально переработать свои теории (исключая, может быть, концепцию Гоббса). Говоря о рациональности и иррациональности, мы на самом деле не имеем в виду какие-то особые свойства человеческой природы, а выражаем свои нормативные суждения по поводу тех или иных человеческих действий.

Иррациональность - более фундаментальное нормативное понятие, чем рациональность. Назвать поступок иррациональным - значит заявить, что его не следует совершать; если же поступок квалифицирован в качестве рационального, то отсюда еще не следует, что его обязательно нужно совершить, поскольку возможны две (или больше) рациональные альтернативы. Несомненно, каждый человек в любом случае должен действовать рационально, но отсюда вытекает только то, что никто и никогда не должен производить иррациональных действий, а

261 вовсе не то, что любая рациональная перспектива должна быть реализована. Если же у меня есть сомнения относительно того, рационален или иррационален данный акт, я скорее назову его рациональным. При этом вполне возможно, что рациональными я буду считать такие действия, которые другие люди предпочли бы назвать иррациональными. Это расхождение, вообще говоря, малосущественно, если только кто-то не сочтет, что любая уступка другим иррациональна. Главное для меня - не зачислить в класс иррациональных такой поступок, который ктолибо другой считает рациональным.

Кто входит в класс рациональных и

иррациональных существ

Слово "рациональный" я буду применять к кому-либо только в том случае, если к нему же в принципе можно было бы отнести и слово "иррациональный". Новорожденные дети и большинство животных ни рациональны, ни иррациональны. Если мы все-таки говорим об их поведении как рациональном или иррациональном, то только потому, что оно имеет сходство с поведением тех, к кому мы безусловно прилагаем указанные определения, то есть взрослых людей. Однако было бы слишком большим упрощением полагать, будто класс рациональных и иррациональных существ совпадает с классом всех взрослых людей. Ведь тогда пришлось бы исключить отсюда детей старшего возраста, чьи действия мы нередко вполне обоснованно называем рациональными или иррациональными, и включить таких взрослых, чье умственное 262 развитие не позволяет характеризовать их поведение в указанных терминах. Гоббс предлагал отнести к данному классу всех тех, кто способен понимать человеческую речь. Может быть, это и правильно, однако я предпочел бы выделить этот класс по критериям, имеющим отношение к морали.

Человек, полагающий, что он стеклянный и может легко разбиться, достаточно разумен для того, чтобы его можно было назвать иррациональным. Действительно, у него есть знание о стекле как особом веществе, которое легко разбивается, а наличие у человека общих знаний такого рода свидетельствует о его разумности в определенных пределах и тем самым является необходимым предварительным условием для моральной вменяемости данного субъекта. Отсюда следует несколько парадоксальный вывод о том, что человек, чтобы быть иррациональным, должен обладать определенным знанием и интеллектом, хотя бы на каком-то минимальном уровне.

Иррациональные убеждения

Иррациональным я называю убеждение только в том случае, если: (1) оно принадлежит лицу, обладающему знаниями и интеллектом, достаточными для того, чтобы понять, что оно неверно; (2) оно находится в логическом или эмпирическом противоречии с большим числом других убеждений, известных как истинные; (3) это противоречие очевидно почти для всех, кто обладает такими же, как у данного лица, знаниями и интеллектом.

Убеждение иррационально тогда и только тогда, когда субъект держится за него, игнорируя огромное количество противоречащих ему фактов. Иррациональные убеждения (если исключить экстраординарные ситуации) ложны, но они не просто ложны, это - явно ложные убеждения, свойственные человеку, знания и интеллект которого достаточны для понимания их ложности. Подобные убеждения я считаю иррациональными потому, что они обычно приводят к иррациональным поступкам.

Иррациональность - это весьма сильная характеристика убеждения, намного более сильная, нежели ошибочность. Существует много ошибочных мнений, которые никому в голову не придет назвать иррациональными. Например, ошибочно полагать, будто Освальд не участвовал в покушении на президента Кеннеди. Но это мнение все же не иррационально. Иррациональным было бы отрицание самого факта убийства Кеннеди. Чем же различаются эти два убеждения? Это трудно точно сформулировать, однако такое различие, конечно, имеется. Сомнение относительно участия Освальда в убийстве может иметь под собой некоторые рациональные основания, отрицание же убийства президента подобных оснований не имеет.

Разумеется все эти рассуждения имеют силу лишь при наличии некоторых явно принятых предпосылок. Говоря о каком-то иррациональном убеждении, я исхожу из того, что существует определенная группа людей, для которых разделить данное убеждение было бы иррациональным. В случае с убийством Кеннеди такую группу составляет взрослое население Америки 60-х годов. Для какого 264 нибудь жителя Китая не было бы иррациональным поверить, что Кеннеди не убили, а что вся эта история была сфабрикована. Вера взрослого человека в Санта Клауса иррациональна, а для детей она не иррациональна. Вообще, прежде чем говорить об иррациональных убеждениях, надо выяснить, какая группа людей имеется в виду. В данном случае, рассуждая о рациональных аспектах морали, я выделяю особую категорию людей - высокообразованных интеллектуалов, например, читателей этой книги, у которых имеются свои критерии рациональности и иррациональности.

Однако когда идет речь об иррациональных убеждениях, надо иметь в виду всех без исключения субъектов морали. Если я утверждаю, что те или иные моральные убеждения производны от разума, то это заявление обретает смысл лишь при условии, что субъект морали обладает разумом. Таким образом, иррациональными убеждениями я буду называть те, которые считают таковыми личность, чьи знания и интеллектуальное развитие достаточны для понимания и принятия моральных норм и для того, чтобы самой быть объектом моральной оценки.

Новое понимание рациональности привело к новой трактовке ее соотношения с иррациональностью. Одна из особенностей современного научного и философского познания состоит в существенном усилении интереса к основаниям и предпосылкам знания. Это проявляется, в частности, в возрастании роли саморефлексии науки, в стремлении осмыслить диалектику рефлексивного (рационального) и дорефлексивного в научном знании и деятельности.

Противоречивость самого рационального подметил и проанализировал еще Гегель, у которого впервые встречается истолкование категорий рационального и иррационального как проявления диалектики рассудка и разума: «...то, что мы называем рациональным, принадлежит на самом деле области рассудка, а то, что мы называем иррациональным, есть скорее начало и след разумности. ...Науки, доходя до той же грани, дальше которой они не могут двигаться с помощью рассудка... прерывают последовательное развитие своих определений и заимствуют то, в чем

Часть I. Философия познания

они нуждаются... извне, из области представления, мнения, восприятия или каких-нибудь других источников» (Гегель. Наука логики // Он же. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1975. С. 416-417). Результатом этого процесса стало обнаружение новых или почти не фиксируемых ранее компонентов знания, особенно интуитивного и дологического плана, а также усложнение представлений о структуре и функциях естественно-научного и гуманитарного знания. При таком подходе иррациональное лишается своей отрицательной оценки, понимается как интуитивные, схватываемые фантазией, чувством, как неосознаваемые грани самого разума; предстает как новое, еще не отрефлексированное в науке, не принявшее рациональные, логически определенные формы знание. При этом оно присутствует как необходимый творческий компонент познавательной деятельности и в дальнейшем обретает свойства и статус рационального знания. Научное знание и все процедуры его получения, проверки и обоснования обретают новое измерение, глубину и объемность, поскольку вводится, по существу, новый параметр, фиксирующий присутствие самого субъекта в знании и познавательной деятельности.

Иррациональное очень часто имеет форму неявных, скрытых компонент знания, которые выражаются либо в личностном неявном знании, либо в различных формах бессознательного, оказывающих существенное влияние на познавательную и исследовательскую деятельность ученого. В научных текстах как обязательные, дополнительные к явному знанию функционируют многообразные неявные основания и предпосылки, в том числе философские, общенаучные, этические, эстетические и другие. В качестве неявных форм в научном знании присутствуют также традиции, обычаи повседневности и здравого смысла, а также пред-мнения, пред-знания, пред-рассудки, которым особое внимание уделяет герменевтика, поскольку в них представлена история. Неявное знание может быть понято как некоторая до поры до времени неосознанная и невысказанная форма сознания и самосознания субъекта, как важная предпосылка и условие общения, познания и понимания. Однако полагать, что всякое не выраженное в слове знание есть неявное, было бы ошибкой, поскольку знание может быть объективировано и неязыковыми средствами, например в деятельности, жестах и мимике, средствами живописи, танца, музыки. Существование неявного, молчаливого знания часто

Глава 2. Динамика рационального и иррационального

означает, что человек знает больше, чем он может сказать, выразить в слове.

Англо-американский философ М. Полани разработал широко известную сегодня концепцию неявного личностного знания. Он понимает его как органическую составляющую личности, способ ее существования, «личностный коэффициент». Для него «молчаливые» компоненты - это, во-первых, практическое знание, индивидуальные навыки, умения, т. е. знание, не принимающее вербализованные, тем более концептуальные формы. Во-вторых, это неявные «смыслозадающие» (sense-giving) и «смыслосчитывающие» (sense-reading) операции, определяющие значения слов и высказываний. Имплицитность этих компонентов объясняется также их функцией: находясь не в фокусе сознания, они являются вспомогательным знанием, существенно дополняющим и обогащающим явное, логически оформленное знание. Неявное - это невербализованное знание, существующее в субъективной реальности в виде «непосредственно данного», неотъемлемого от субъекта. По Полани, мы живем в этом знании, как в одеянии из собственной кожи, это наш «неизреченный интеллект». Он представлен, в частности, знанием о нашем теле, его пространственной и временной ориентации, двигательных возможностях; знанием, служащим своего рода «парадигмой неявного знания», поскольку во всех наших делах с миром вокруг нас мы используем наше тело как инструмент. По существу, речь идет о самосознании как неявном знании субъекта о себе самом, состоянии своего сознания. Это подтверждается данными современной психологии, показавшей, что объективная схема мира, лежащая в основе восприятия, предполагает также схему тела субъекта, которая включается и в самосознание, предполагаемое любым познавательным процессом.

Но как возможно знание, если оно допонятийно и не только не находится в фокусе сознания, но и не выражено в слове, т. е. как бы лишено главных признаков знания? Ответ на этот вопрос дал американский историк и философ науки Т. Кун, когда под влиянием идей М. Полани размышлял над природой парадигмы, обладающей всеми свойствами неявного знания. Он выявил следующие основания, дающие право использовать сочетание «неявное знание»: оно передается в процессе обучения; может оцениваться с точки зрения эффективности; подвержено изменениям как в процессе обучения, так и при обнаружении

Часть I. Философия познания

несоответствия со средой. Вместе с тем в нем отсутствует одна важнейшая характеристика: мы не обладаем прямым доступом к тому, что знаем; не владеем никакими правилами или обобщениями, в которых можно выразить это знание (Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 246-247). Исследователи-гуманитарии часто имеют дело со скрытым содержанием общих исходных знаний, выявление которого не носит характера логического следования, опирается на догадки и гипотезы, требует прямых и косвенных доказательств формулируемых предпосылок и предзнаний. Интересный опыт дают сегодня историки и культурологи, стремящиеся к «реконструкции духовного универсума людей иных эпох и культур» (А.Я. Гуревич), особенно в тех работах, где предметом изучения становятся неосознаваемые и невербализованные мыслительные структуры, верования, традиции, модели поведения и деятельности - в целом менталитет.

Известные исследования Гуревича категорий средневековой культуры, «культуры безмолвствующего большинства» прямо направлены на изучение не сформулированных явно, невысказанных, неосознанных установок, ориентаций и привычек. Возродить «ментальный универсум» людей культуры далекого прошлого - значит вступить с ними в диалог, правильно вопрошать и «расслышать» их ответ по памятникам и текстам, при этом часто пользуются методом косвенных свидетельств и в текстах, посвященных каким-либо хозяйственным, производственным или торговым проблемам, стремятся вскрыть различные аспекты миропонимания, стиля мышления, самосознания.

Можно выделить следующие общие для всех современных наук группы компонент, которые, как правило, не формулируются явно в научных текстах науки. Это логические и лингвистические правила и нормы; общепринятые, устоявшиеся конвенции, в том числе относительно языка науки; общеизвестные фундаментальные законы и принципы; философско-мировоззренческие предпосылки и основания; парадигмальные нормы и представления; научная картина мира, стиль мышления, суждения здравого смысла и т. п. Эти компоненты находятся в подтексте, имеют неявные формы; они эффективны только при условии, что включены в четко налаженные формальные и неформальные коммуникации, а знание очевидно как для автора, так и для некоторого научного сообщества.

Новые аспекты неявного личностного знания обнаружили себя в такой современной области познания, как когнитивные на-

уки (cognitive sciences), исследующие знание во всех аспектах его получения, хранения, переработки. В этом случае главными становятся вопросы о том, какими типами знания и в какой форме обладает данный человек, как представлено знание в его голове, каким образом человек приходит к знанию и как его использует. Особый интерес заслуживает знание эксперта, с которым и работает интервьюер, направляющий внимание эксперта на экспликацию неосознаваемого им самим личностного знания. Выявлен основной парадокс уникального профессионального «ноу-хау» (англ. know-how - умение, знание дела): чем более компетентными становятся эксперты, тем менее они способны описать то знание, которое используется для решения задач. Оно может быть передано другим субъектам в ходе совместной деятельности и общения, а также путем достижения экспертом «осознания неосознанного». «Ноу-хау» передается преимущественно в ходе непосредственной совместной деятельности, различными невербализованными способами обучения. Еще более глубинными и скрытыми предпосылками и факторами познавательной и творческой деятельности ученого являются личностное и коллективное бессознательное, с позиций традиционной рациональности считавшееся только «помехой» в познании. Однако современные исследователи стремятся обосновать конструктивную роль бессознательного в познавательной деятельности. Создатель метода психоанализа, знаменитый ученый 3. Фрейд был глубоко убежден, что «чисто рациональные мотивы даже у современного человека мало что могут сделать против его страстных влечений». Он считал бессознательное центральным компонентом человеческой психики и в своих исследованиях стремился доказать, что сознательное надстраивается над бессознательным, выкристаллизовывается из него и это находит свое отражение в истории развития человеческой культуры, нравственных и моральных основ жизни человека. Творчество, активная интеллектуальная, в том числе научная, деятельность - это результат своего рода сублимации, переключения энергии инстинктивного, сексуального либо агрессивного импульса в человеке на социально значимые цели.

Ученик 3. Фрейда, современный французский философ и психоаналитик М. Бертран, разрабатывая проблему особой продуктивности бессознательного в работе теоретической мысли, характеризует гипотезы своего учителя следующим образом. Первая гипотеза - существуют бессознательные процессы, которые

лежат в основе стремления к знанию, поиска знания; вторая - мыслительная деятельность активизируется вследствие «расщепления» психики под воздействием двух полярных принципов - реальности и возможности его получить; третья - теоретическая деятельность имеет эротическую основу, стимулом к ее развитию был опыт «неудовольствия»

Страх потерять любовь (Бертран М. Бессознательное в работе мысли // Вопросы философии. 1993. № 12). Если бессознательное у Фрейда имеет личностную природу, то по К.Г. Юнгу это лишь поверхностный слой, который покоится на более глубинном уровне

Коллективном бессознательном, или архетипах. Сознание - это относительно недавнее, развивающееся приобретение природы, тогда как коллективное бессознательное - архетипы являются «итогом жизни человеческого рода» и обращение к ним, в частности интерпретация религиозно-мифологической символики или символов сна существенно «обогащает нищету сознания», так как обогащает нас языком инстинктов, бессознательного в целом.

Архетипы присущи всем людям, появляясь прежде всего в сновидениях, религиозных образах и художественном творчестве, передаются по наследству и являются основанием индивидуальной психики. Это «архаические остатки» - ментальные формы, следующие не из собственной жизни индивида, но из первобытных, врожденных и унаследованных источников всего человеческого разума (Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Он же. Архетип и символ. М., 1991. С. 64). «Бессознательное - это не простой склад прошлого... оно полно зародышей будущих. психических ситуаций и идей... Остается фактом то, что помимо воспоминаний из давнего осознанного прошлого из бессознательного также могут возникать совершенно новые мысли и творческие идеи; мысли и идеи, которые до этого никогда не осознавались» (Там же. С. 39). Архетипы, сопровождая каждого человека, неявно определяют его жизнь и поведение как система установок и образцов, служат источниками мифологии, религии, искусства. Они же влияют на процессы восприятия, воображения и мышления как своего рода «врожденные образцы» этих действий, и сами при этом подвергаются «культурной обработке». Существует реальная проблема, требующая изучения, - соотношение субъективно унаследованных генетических образцов восприятия, воображения, мышления и об

разцов, передаваемых культурно-исторической памятью человеческого рода.

Татьяна Николаевна Прокофьева.

(Из книги "Алгебра и геометрия человеческих взаимоотношений")

Классы функций

В соответствии с доминирующими функциями, Юнг разделил все психологические типы на два класса: рациональные (мыслительные и чувствующие) и иррациональные (интуитивные и ощущающие).

Определения

Рациональные типы – как ориентированные на разум, традиции – стремятся жить с принятым решением, иметь твердое мнение (собственное или принятое). Они не склонны его менять, обычно имеют устойчивую твердую позицию в любой ситуации. Если обстоятельства меняются, рационалам необходимо время, чтобы к ним привыкнуть, освоиться, перестроить планы, принять новое решение. Жизнь с принятым решением – логическим или этическим – вот главная черта рациональных типов. Удачное или неудачное это решение – зависит от интеллекта, воспитания и т.п., но оно должно быть принято.

Эти типы в типологии Майерс – Бриггс называют судящими или рассуждающими.

Иррациональные типы – как ориентированные на непосредственное восприятие, на свой взгляд на мир – стремятся увидеть новые возможности, уловить свои ощущения. Иногда они не спешат с принятием решения, наблюдают, собирают информацию. Если ситуация меняется, иррационалы реагируют на нее быстрее, чем рационалы, так как они более открыты для восприятия нового.

В типологии Майерс – Бриггс эти типы называют воспринимающими.

Напомним, что Аушра Аугустинавичюте еще называет эти типы шизотимами и циклотимами , согласно теории Э. Кречмера.
Действительно, у иррационалов более выражены жизненные циклы, взлеты и падения.
Жизнь рационалов обычно более ровная, планомерная, без ярко выраженных циклов.

А. Аугустинавичюте пишет об этом так:
«Почему циклотимы кажутся импульсивными, а К. Г. Юнгом назывались даже иррациональными? Потому что их движения, поступки и эмоции всегда следствие каких-то чувств, какого-то душевного состояния. Ответ на появившееся чувство комфорта, дискомфорта, спокойствия или неуверенности. Циклотимы реагируют не на поступки и эмоции, а на этими поступками вызываемые чувства. Поэтому их реакции плавные, приспособленные к ситуации, но заранее не обдуманные.
Шизотимы реагируют на эмоцию эмоцией, на поступок поступком, сразу. Реагируют разумно, обдуманно. Поэтому кажутся более строгими, решительными, «рациональными», их движения более быстрые и угловатые, эмоции более резкие и холодные.
Чувство для шизотима – следствие поступка, а не его причина… У циклотима поступки импульсивны, являются приспособлением к реальной ситуации и своим собственным чувствам.
Можно сказать, что циклотим действует, когда ему нужно выйти из какой-то ситуации, какого-то состояния, а шизотим – наоборот, когда нужно создать какое-то состояние, какое-то самочувствие. Например, циклотим готовит еду, чтобы покончить с неприятным чувством голода, а шизотим – чтобы в результате приобрести приятное чувство сытости. Интересно, что чувство голода на настроении циклотима отражается гораздо сильнее, чем на настроении шизотима: голодный шизотим может дольше спокойно ждать, чем циклотим» .

Рациональные склонны планировать свою жизнь, если что-то нарушает их планы, то они ощущают дискомфорт. Бывает, что рациональный уже с утра запланировал, что приготовит на ужин.
Иррациональный будет думать, что приготовить, когда захочет есть, меньше доверяет планам, бывает, что каждый день начинает новую жизнь.
Если вы хотите пригласить рационала в кино, надо его предупредить заранее, чтобы он успел настроиться, иррационалу же лучше сказать: «идем сейчас», иначе у него до похода могут несколько раз смениться планы. Если у рационала много дней до экзамена, он может распределить материал и все дни что-то учить, иррационал все равно будет учить все в последние день-два. В связи со всем сказанным, об иррационалах может сложиться впечатление как о необязательных людях, но это не так. Иррационалу несколько труднее, чем рационалу , выполнять последовательно все обязательные вещи одну за другой, но помнить о своих обязательствах и выполнять их – свойство развитого, воспитанного человека, а не типа личности. Здесь не следует путать типологические и общечеловеческие свойства.

Н. Р. Якушина сравнила иррациональные типы с иррациональными числами, которые трудно просчитать. Она отмечает , что рациональные в трудных ситуациях сосредоточиваются на одном, меняют не столько систему аргументации, сколько силу натиска. Иррациональные же находятся в режиме «сканирования», поиска.

Максимальный творческий подъем у иррациональных бывает, когда надо найти выход из затруднений, моральных или денежных. Это специалисты по выходу из созревшей ситуации.

Рациональные – специалисты по входу в ситуацию, для них характерна заблаговременная подготовка.

Движущая сила рациональных – разум, они чаще обдумывают, раскладывают по полчкам, а движущая сила иррациональных – впечатление, они чаще доверяют ощущениям, видению возможностей.

Рациональные типы имеют, как правило, одну цель .У них всегда имеется широкий спектр методов , которыми они добиваются поставленной цели .

Иногда несколько методов используют параллельно, изобретают и новые. Любая новая цель требует освоения в виде изобретения нескольких способов ее достижения, поэтому принимается с трудом. Для переключения на нее нужно время. Если цель достигнута или потеряла актуальность, например, забота о выросшем ребенке, а другая цель еще не ассимилирована и не обросла способами ее достичь, то может появиться чувство бессмысленности существования человек может ощутить себя ненужным, никчемным. Потеря цели вызывает растерянность.

Иррациональные типы ставят себе множество целей , легко переключаясь с одной на другую, исключая одни и включая другие. Цели классифицируются, ревизуются, меняются по разным причинам. Методы их достижения неосознанны и непосредственны . Человек старается одним методом добиться нескольких целей. Ему нравится несколько дел сделать «заодно».

Он видит и старается не упускать побочные результаты своей деятельности. Чувство беспомощности может появиться, если имеющимися средствами не удается «накрыть» основной массив имеющихся целей.

Иными словами, для рационала – если уж есть цель, так ее непременно надо достичь, для этого и методы изобретают. Рационалы чаще проявляют последовательность и целеустремленность. Для иррационала всегда есть множество целей, какой-нибудь да достигнет, «не догнал, так разогрелся». Методы изобретать ни к чему: ко всем целям сразу не изобретешь. Из-за этого иррациональные кажутся менее собранными, чем рациональные , недостаточно дисциплинированными. Но это не совсем так. Иррациональные не меньше трудятся, чем рациональные , и их труд не менее результативен. Рациональный подход к жизни ничуть не успешнее иррационального , сама по себе дисциплина – еще не гарантия успеха, необходимо и внимание к жизни во всех ее проявлениях. Каждый подход успешен по-своему. Здесь каждый выбирает для себя.

Характерно, что на вопрос, есть ли у вас мечта, рациональный с определенностью отвечает, что есть. В то время как иррациональный будет думать, вспоминать, может сказать, что их несколько, но так, чтобы «одна, но пламенная страсть», обычно не бывает.

Еще замечено, что иррационал с легкостью может читать несколько книг параллельно, или одну, но с конца.

В. В. Гуленко отмечает такие особенности рационалов : равномерность в работе, движения несколько механистичные, предсказуемость реакций, закрепляются на достигнутом уровне. Рационалы более последовательны, чем иррационалы , более связно излагают мысль. А вот характерные черты иррационалов : движения более сглажены, как будто нет жесткого стержня, волнообразный внутренний ритм, естественность, пластичность, реакции зависят от эмоционального состояния. Иррационалы не фанатичны, подхватывают новые веяния, рассказывая о чем-то, могут отвлекаться на ассоциации.

Таблица 6 Различия рационалов и иррационалов

Рационального угнетает ожидание случая, он предпочитает запланированные действия. Про его позицию, в крайнем случае, можно сказать: «Не мытьем, так катаньем».
Иррационального угнетает ежедневное и планомерное исполнение обязательных действий, которые совсем не обязательно ведут к удаче и при этом отвлекают внимание, мешают замечать изменения ситуации.

Непонимание может упираться даже в такое: один считает, что работать нужно непременно за письменным столом, и заставляет так же поступать другого. А тому и на коленке прекрасно пишется, стол его угнетает, лишает вдохновения. Просто каждому свое, не следует никому навязывать свои методы, иначе один другому кажется несобранным, а второй первому – занудой.

Внешние различия рационалов и иррационалов

А. Аугустинавичюте пишет о внешних различиях этих типов: «Шизотима от циклотима в какой-то мере можно отличить по сложению и особенно по движениям. Шизотимам , если они даже набирают лишний вес, присуща какая-то сухопарость. Циклотимам и тогда, когда они худые – мягкость и закругленность линий. Особенно мягкость линий лица. Что касается движений, то у шизотимов они фиксированы. От угловатых и прыгучих до как бы скользящих. Однако в «скольжении» чувствуется скованность, оно негибкое. У циклотима движения мягкие, всегда более или менее импульсивные» . То же можно сказать о мимике и об эмоциях: эмоции циклотима гораздо более импульсивны, менее управляемы, чем эмоции шизотима .

Н. Р. Якушина отмечает особенности речи рационалов и иррационалов . Рациональные говорят, словно по полочкам раскладывают, мысли излагают последовательно, слова дискретные, четкий ритм речи. Иррациональные говорят более плавно, слитно, меняют темп речи, могут перескакивать с одной мысли на другую. Среди дикторов радио и телевидения больше рационалов.

Внешние отличия рационалов и иррационалов хорошо видны на портретах:

Рис. 7. И. Н. Крамской. Неизвестная Рис.8. Э. Мане. Берта Моризо

Особенности совместимости рациональных и иррациональных типов

Рациональность – иррациональность не дополняющий признак. Различие по этому параметру воспринимается наиболее остро: люди этих типов отличаются друг от друга мышлением, поведением, образом жизни. Партнерам часто не хватает взаимопонимания, слишком уж разные у них способы существования на земле. В крайнем варианте про позицию иррационального можно сказать: «Судьба придет, на печке найдет». Такая позиция непонятна рациональному, он может не успеть понять, что это его судьба, быстро сориентироваться и схватить свою синюю птицу.

Плодотворное сотрудничество возможно, когда оба ценят, что для дела нужны одновременно и высокая восприимчивость, и последовательность в выполнении планов. При этом партнерам необходимы взаимное уважение, достаточная свобода и отсутствие давления друг на друга. Отношения между такими разными людьми будут складываться очень хорошо, когда у них есть общая цель. Их может объединять важное для обоих дело, или идея, или взаимное стремление к радостям жизни, или обеспечение благополучия и достатка,– цели могут быть разными, сколько людей, столько мнений. Здесь важно, что цель общая. Пара оказывается очень эффективной в ее достижении, так как один будет выбирать методы, ведущие к успеху, а другой постарается увидеть открывающиеся возможности.

Здесь уместно поговорить о шаблонах в воспитании и самовоспитании. Пара рациональных функций (логика – этика) ориентируется на нормы, наработанные обществом. Это необходимо для передачи опыта, накопленного в социуме. Иррациональные функции (интуиция – сенсорика) ориентированы непосредственно на мир, чтобы человек не терял связь с реальностью. Как рациональный, так и иррациональный подход необходим человечеству. Нужны и передача опыта (чтобы не повторять ошибок), и восприятие нового (для развития). Для выживания каждого биологического вида необходимы как механизм наследственности, так и механизм изменчивости. Поэтому, хотя признаки рациональность – иррациональность не являются дополняющими для конкретных людей, оба они необходимы обществу, один не может существовать без другого, это привело бы к катастрофическим последствиям.

Однако, каждый человек должен выбрать свой путь в жизни, понять, чем именно он ценен, не доверять слепо чужому опыту, не ориентироваться только на догмы учителей и воспитателей. Если провести аналогию с «Puzzle », то, конечно, собирать картинку по шаблону проще, чувствуешь себя увереннее. Но в жизни шаблон ведь всегда из прошлого. Будущее может иметь в виду совсем другой рисунок. И для нас важно не потерять себя, не упустить свои возможности и раскрыть полностью собственную индивидуальность.

Виды деятельности для рационалов и иррационалов

Характерные понятия для признаков рациональность – иррациональность

Кроме того:

Рациональные: порядок, иерархия, подготовить, преднамеренно, неоспоримо, обдуманно, инерционность, парадигма, очевидный, организованный, вышеуказанный, как ранее говорилось, как было обещано, подытожить, предписание, зарезервировать, обремененный, преемственность, заготовка, «семь раз отмерь», консервативный, традиции, выверенный, подготовить решение, сделать вывод.

Иррациональные: авантюра, внезапно, в то же время, попутно, между делом, несмотря на, имея в виду, кроме того, спорадический, всплеск, озарение, взрывной характер, импровизация, экспромт, находчивость, воспламениться, мозговой штурм, фривольный, новаторский, генерация, образ, переменчивый.