Что такое психофизическая и психофизиологическая проблема. Психофизиологическая проблема и пути ее решения

Трудности изучения психики приводили исследователей либо к мысли о том, психика непостижима и изучить её невозможно, либо - к обозначению фундаментальных проблем психологической науки. Одной из таких проблем мы уже коснулись в предыдущем разделе – это соотношение психических и физиологических процессов, души и тела, психики и соматики. В истории психологии эта проблема называлась сначала психофизической, а с возникновением науки физиологии – психофизиологической.

Психофизиологическая проблема до сих пор не имеет окончательного и общепринятого решения. Она может быть выражена в виде вопроса: как соотносятся физиологические и психические процессы или как физиология нервных импульсов переходит в психические явления идеального (нематериального) характера? На этот вопрос предлагалось два основных варианта решения.

Первое получило название принципа психофизического взаимодействия. В наивной форме оно было изложено еще у Р. Декарта. Он считал, что в головном мозге имеется шишковидная железа, через которую душа воздействует на животных духов, а животные духи - на душу.

Второе решение известно как принцип психофизического параллелизма. Суть его состоит в утверждении невозможности причинного взаимодействия между психическими и физиологическими процессами.На позициях психофизического параллелизма стояла психология сознания (В. Вундт), имевшая в качестве своего необходимого дополнения (дополнения, а не органической части) физиологическую психологию. Это была отрасль науки, занимавшаяся физиологическими процессами, которые сопровождают психические процессы, или сопутствуют им, но в которых психология не должна искать своих законов.

Согласно принципу, или теории, психофизического взаимодействия физиологические процессы непосредственно влияют на психические, а психические - на физиологические. Фактов взаимодействия психических и физиологических процессов достаточно: это любые нарушения психических процессов (памяти, мышления, речи) в результате мозговой патологии (мозговых травм, опухолей и др.). Известны также психические следствия различных фармакологических воздействий на мозг - алкоголя, наркотиков и др.; психические феномены (ощущения, образы воспоминаний, эмоциональные состояния), возникающие при непосредственном раздражении мозговых центров и т. п.

Фактов, свидетельствующих об обратных влияниях - психики на физиологические процессы, не меньше. Это все произвольные движения (захотел - и поднял руку); психосоматические заболевания (язвы желудка, инфаркты); все психотерапевтические эффекты - излечение болезней в результате внушения, собственно психотерапии и т. п.

Несмотря на кажущуюся очевидность фактов взаимодействия психических и физиологических процессов, теория воздействия наталкивается на серьезные возражения.

Одно из них заключается в обращении к фундаментальному закону природы - закону сохранения количества энергии. В самом деле, если бы материальные процессы вызывались идеальной, психической, причиной, то это означало бы возникновение энергии из ничего. Наоборот, превращение материального процесса в психический (нематериальный) означало бы исчезновение энергии.

Допустим, все процессы материальны, но они все равно выступают в двух качествах или формах - в субъективной (например, сознание) и в объективной (например, биохимические процессы в головном мозге). Все равно существует два рода явлений, или два непрерывных потока: поток сознания и поток физиологических процессов. Как же соотносятся эти “потоки” между собой?

Можно предположить, что физиологические и психологические процессы не взаимодействуют, а протекают параллельно – такая точка зрения называется в науке концепцией психофизического параллелизма. Параллелистических решений существует несколько. Они различаются по некоторым, иногда важным, но все-таки дополнительным утверждениям. Так, дуалистический параллелизм исходит из признания самостоятельной сущности духовного и материального начал. Монистический параллелизм видит в психических и физиологических процессах две стороны одного процесса.

Главное же, что объединяет эти позиции - это утверждение, что психические и физиологические процессы протекают параллельно и независимо друг от друга. То, что происходит в сознании, соответствует, но не зависит от того, что происходит в мозговом веществе, и, наоборот, процессы в мозге соответствуют, но не зависят от того, что происходит в сознании.

Нужно понять глубокие основания для этого главного “параллелистического” утверждения. Ведь пока что нет ни одного факта или соображения, которые хотя бы на шаг приблизили нас к пониманию того, как физиологический процесс превращается в факт сознания. А если невозможно представить себе процесс перехода одного состояния (события) в другое, как можно говорить об их взаимодействии?

Попробуем выстроить логику событий. Имеется материальный мозговой процесс. Он чаще всего запускается толчком извне: внешняя энергия (световые лучи, звуковые волны, механические воздействия) трансформируется в физиологический процесс, который, преобразуясь в проводящих путях и центрах, облекается в форму реакций, действий, поведенческих актов. Наряду с ним, никак не влияя на него, развертываются события в плане сознания - образы, желания, намерения. Но материальному процессу, так сказать, все равно, существуют ли эти субъективные явления или нет. Независимо от существования и содержания плана сознания физиологический процесс идет своим ходом.

Психический процесс не может повлиять на физиологический, так же как, по образному сравнению В. Джемса, мелодия, льющаяся со струн арфы, не может повлиять на частоту их колебаний или как тень пешехода - на скорость его движения. Тогда психика - это эпифеномен, т. е. побочное явление, никак не влияющее на ход материального процесса.

Один из важнейших научно-практических или, точнее, научно-стратегических выводов из этого представления состоит в следующем. Если течение физиологических процессов не зависит от психических процессов, то всю жизнедеятельность человека можно описать средствами физиологии.

Итак, подытожим трудности, на которые наталкиваются два основных решения психофизической проблемы.

Теория взаимодействия оказывается несостоятельной, во-первых, по “энергетическим” соображениям: если психический процесс понимается как нематериальный, то данная теория вынуждена признать возникновение материи из ничего и превращение материи в ничто. Во-вторых (если за психическими процессами признать материальную природу), остается принципиальная невозможность проследить последовательный переход психического процесса в физиологический и наоборот.

Перед лицом этих трудностей более приемлемым кажется паралелистическое решение в варианте материалистического монизма. Оно исходит из представления о существовании единого материального процесса, который имеет две стороны: физиологическую и психическую. Эти стороны просто соответствуют друг другу. Однако в таком случае психика оказывается в роли эпифеномена: физиологический процесс от начала до конца идет сам по себе и не нуждается в участии психики. Сознание оказывается безработным, пассивным созерцателем.

Признание же полезной функции сознания (и психики вообще) возвращает к идее взаимодействия. В самом деле, что значит утверждение о том, что сознание имеет полезную функцию? Это значит, что без него процессы жизнедеятельности в целом не могут осуществляться, что процессы сознания “вставлены” в процесс жизнедеятельности в качестве необходимого звена. А из этого и следует, что они оказываются причиной некоторых физических действий: например, “я испугался и поэтому побежал”.

Третье решение психофизической проблемы: имеется единый процесс, и то, что называется физиологическим и психическим, - это просто две различные его стороны.

Однако, для того чтобы описать какой-то процесс, нужно выбрать систему понятий, связанных и согласующихся между собой, т. е. уже выделить какой-то аспект или сторону процесса – посредством методов и понятий физики, физиологии или психологии.

Если открыть современные руководства по психофизиологии, то можно увидеть физиологическую интерпретацию психических явлений. Там можно прочесть, что такие-то физиологические процессы обеспечивают определенные психические процессы, что они реализуют психические процессы, что они лежат в основе психических процессов, составляют их механизм. Однако, например, процесс внимания явно имеет не только физиологическую причину: мы внимательны потому, что в определенном участке головного мозга создался очаг возбуждения, и потому, что в отношении объекта внимания поставлена цель, и вы начали действовать в направлении реализации этой цели.

Генеральный путь развития современной психофизиологии состоит в том, чтобы “перевести” на свой язык некоторые стороны психических процессов, те стороны, которые она может “перевести”. Это приводит к попыткам описать одни и те же явления или процессы средствами двух наук: физиологии и психологии.

Психология как наука имеет другие возможности потому, что пользуется понятиями, адекватными для другого уровня описания процесса жизнедеятельности - другого уровня описания единого процесса. Благодаря этим понятиям выделяются те аспекты существования человека, которые связаны с его взаимодействием с предметами, с людьми и с самим собой.

Физиологические процессы и психические процессы - две стороны сложного, многообразного, но единого процесса жизнедеятельности человека. Из того факта, что мозговой процесс сопровождает любые, даже самые сложные и тонкие “движения души”, не следует, что эти “движения” могут быть адекватно описаны на физиологическом языке.

Возможно, будущая интегративная область науки, предсказанная Б.Г.Ананьевым – человекознание – приведет к формированию единых понятий и методов, единого языка описания для целостного и системного изучения человека и его психики.

Принадлежность каждого психического процесса конкретному индивиду, в жизнь которого он включается как его переживание, и отношение его к внешнему предметному миру, который он отражает, свидетельствуют о связи психического с физическим и ставят так называемую психофизическую проблему , т. е. вопрос о взаимоотношении психического и физического.

Различное решение этого вопроса служит основным водоразделом между материализмом и идеализмом. Материализм утверждает первичность материи и рассматривает психику, сознание, дух, идею как нечто производное; идеализм разных видов и толков, наоборот, утверждает первенство и независимость идеи, духа, сознания, психики.

С тех пор как Декарт резко противопоставил друг другу материю и дух как две различные субстанции, психофизическая проблема приобрела особенную остроту. В принципе, в философском плане душа и тело, психика и организм были дуалистически разъединены. Между тем факты сначала обыденной жизни, а затем и данные всё более углублённого научного исследования на каждом шагу свидетельствовали о наличии между ними определённых взаимоотношений. Особенно яркие доказательства взаимосвязи психики и организма дали генетическое исследование и патология. Изучение развития нервной системы в филогенезе с показательной ясностью вскрыло соответствие между уровнем развития центральной нервной системы и психики. Изучение патологических случаев, особенно нарушения деятельности различных участков коры больших полушарий головного мозга, которые влекли за собой выпадение или нарушение психических функций, с полной доказательностью установило зависимость, существующую между психикой и деятельностью коры. Наконец, и в пределах нормального функционирования организма многообразно обнаруживается взаимосвязь в изменении физиологических и психологических функций. Эти факты нужно было теоретически интерпретировать, чтобы согласовать их с философскими предпосылками. В этих целях на основе дуалистических предпосылок, установленных Декартом, были выдвинуты две основные теории: теория психофизического параллелизма и теория взаимодействия.

Обе эти теории исходят из внешнего противопоставления психических и физических процессов; в этом противопоставлении и заключается их основной порок.

Теория психофизического параллелизма утверждает, что психическое и физическое составляют два ряда явлений, которые, с одной стороны, звено за звеном соответствуют друг другу и вместе с тем, как параллельные линии, никогда не пересекаются, т. е. не сплетаются и не воздействуют реально друг на друга.

Учение о психофизическом параллелизме соединялось с различными философскими концепциями - начиная от метафизического идеализма (панпсихизм - учение о всеобщем одушевлении) и кончая механистическим материализмом (эпифеноменализм - сознание как нереальное сопутствующее явление). В соответствии с этим философская интерпретация теории изменялась, но основная идея о том, что психические и физические явления образуют два различных ряда явлений, друг другу соответствующих, но друг на друга не воздействующих, сохраняется и определяет понимание взаимоотношения психического и физического, господствовавшее у большинства психологов последнего времени. Некоторые психологи принимали при этом одно - однозначное соответствие между психическим и физическим, т. е. предполагали, что как каждое психическое явление соответствует физическому, так и обратно, каждому физическому явлению соответствует психическое. Эта теория универсального психофизического параллелизма приводит к панпсихизму (Фехнер, Паульсен; у нас Бехтерев). Но большинство психологов, остающихся в рамках науки, а не метафизики, говорит о соответствии психических и физических явлений, утверждает лишь, что каждое психическое явление соответствует физическому, не утверждая в универсальной форме обратного положения. Теория психофизического параллелизма на основе механистического материализма превращает психику, сознание в эпифеномен, в бездейственное сопутствующее явление реальных физических процессов, лишая их таким образом всякой действенности и реальности.

Джемс назвал эту разновидность психофизического параллелизма теорией автоматизма. Со свойственной ему яркой образностью он характеризует её следующим образом: «Согласно теории автоматизма, - говорит он, - если бы мы знали в совершенстве нервную систему Шекспира и абсолютно все условия окружавшей его среды, то мы могли бы показать, почему в известный период его жизни его рука исчертила какими-то неразборчивыми мелкими чёрными значками известное число листов, которое мы для краткости называем рукописью «Гамлета». Мы могли бы объяснить причину каждой помарки и переделки: мы всё б это поняли, не предполагая притом в голове Шекспира решительно никакого сознания. Слова и фразы мы будем при этом рассматривать не как знаки известных идей, а просто как чисто внешние факты. Подобным же образом теория автоматизма утверждает, что мы могли бы написать подробнейшую биографию тех 200 фунтов, или около того, тепловатой массы организованного вещества, которая называлась Мартин Лютер, не предполагая, что она когда-нибудь что-либо ощущала. Но, с другой стороны, ничто не мешало бы нам дать столь же подробный отчёт о душевной жизни Лютера или Шекспира, такой отчёт, в котором нашёл бы место каждый проблеск их мысли и чувства. Тогда душевная жизнь человека представилась бы нам протекающей рядом с телесной, причём каждому моменту одной соответствовал бы известный момент в другой, но между тем и другим не было бы никакого взаимодействия. Так мелодия, льющаяся со струн арфы, не замедляет и не ускоряет колебания последних; так тень пешехода сопровождает его, не влияя на скорость его шагов».

Жизнь человека, таким образом, разлагается на две разнородные составные части. Каждый человек живёт в двух различных планах; у него две параллельные жизни: одна - реальная жизнь его действий, которая протекает у него, как у автомата, совершенно независимо от того, что у него есть сознание; другая - жизнь его переживаний, лишённых какого-либо действенного значения. Сознание оказывается лишь эпифеноменом, побочным явлением реальных физических процессов, лишённым какого бы то ни было действенного значения. Поскольку только действующее заслуживает названия действительного, такая бездейственная психика вряд ли могла бы быть признана действительной.

Теория психофизического параллелизма совершает двойную ошибку. Ошибочным является как то, что она дуалистически противополагает психические и физические явления в качестве двух чуждых друг другу рядов явлений, так и то, что она при этом предполагает между ними однозначное соответствие в духе старых локализационных теорий, согласно которым существует точечное соответствие психических процессов - даже самых сложных - и физиологических процессов в определённой нервной клетке. Несостоятельность этой локализационной теории, являющейся конкретной реализацией психофизического параллелизма, доказывается всеми современными данными научного экспериментального и клинического исследования.

Не более удовлетворительна по существу и теория взаимодействия . Многообразные факты, свидетельствующие, с одной стороны, о том, что с физиологическими изменениями в организме часто связаны и изменения в области психики и что, с другой стороны, при психических процессах, например сильных эмоциях, наблюдается и ряд физиологических изменений в организме, легче всего укладывались в схему взаимодействия. На языке обыденной жизни соотношение между психическим и физическим обычно выражается в форме наивной теории взаимодействия. Ряд психологов, которые, чувствуя неудовлетворительность теории параллелизма, оказались не в состоянии преодолеть те дуалистические предпосылки, на которых она покоится, попытались признать эту ходячую концепцию о психофизическом взаимодействии принципиальным теоретическим разрешением вопроса о взаимоотношении психических и физических процессов. Однако теоретически эта концепция явно несостоятельна. Основная ее ошибка, общая у неё с теорией психофизического параллелизма, заключается в том, что она остаётся на дуалистических позициях, признавая психическое и физическое (в частности физиологическое) двумя внешними, друг для друга разнородными сущностями или явлениями. Так же как в теории психофизического параллелизма, человек и всякий наделённый психикой организм расчленяется на два разнородных компонента, хотя при этом и признаётся, что эти компоненты внешне взаимодействуют друг с другом. Взаимоотношение психического и физического мыслится по схеме чисто внешнего, грубо механического взаимодействия. Борьба сторонников теории взаимодействия против превращения сознания человека в лишённый действенного значения «эпифеномен», к которому приходит теория психофизического параллелизма, в принципе могла бы быть вполне правомерной, но на основе дуалистических предпосылок теории взаимодействия она приводит к совершенно неправомерному представлению о том, будто психические силы извне воздействуют на течение физиологических процессов. Неизбежным следствием признания такого внешнего включения психических причин в физические процессы явилось бы отрицание закономерности физических явлений. Несостоятельность как теории параллелизма, так и теории внешнего взаимодействия психического и физического обнаруживает невозможность дать теоретически удовлетворительное разрешение психофизической проблемы на основе дуалистической концепции.

Этим дуалистическим теориям, господствовавшим в традиционной психологии, противопоставляются теории тожества. Теории тожества сводят психическое к физическому или, наоборот, физическое к психическому.

Сведение психического к физическому лежит в основе поведенческой психологии. С точки зрения этой механистической психологии данные сознания могут быть безостаточно сведены к физиологическим процессам и в конце концов описаны в тех же терминах механики и химии, что и физические данные; они не являются своеобразным видом существования. Это позиция вульгарного механистического материализма. Она совершенно не в состоянии объяснить те в высшей степени сложные взаимоотношения между мозгом и психикой, которые раскрыла современная психоневрология.

Наряду с этой механистической теорией выступает и идеалистическая теория тожества в духе феноменализма или откровенного спиритуализма.

В противовес как дуализму, противопоставляющему психическое и физическое, так и учению о тожестве психического и физического в духе механистического материализма у одних, спиритуализма у других, советская психология исходит из их единства, внутри которого и психическое и физическое сохраняют свои специфические свойства.

Принцип психофизического единства - первый основной принцип советской психологии. Внутри этого единства определяющими являются материальные основы психики; но психическое сохраняет своё качественное своеобразие; оно не сводится к физическим свойствам материи и не превращается в бездейственный эпифеномен.

Признанием этих общих философских положений дело психологии в разрешении психофизической проблемы не заканчивается. Не достаточно признать принцип психофизического единства как руководящее начало, надо конкретно реализовать его. Это трудная задача: об этом свидетельствуют многократные попытки как со стороны психологов, так и со стороны физиологов разрешить эту задачу.

При разрешении психофизической проблемы необходимо вскрыть, с одной стороны, органически-функциональную зависимость психики от мозга, от нервной системы, от органического «субстрата» психофизических функций: психика, сознание, мысль - «функции мозга» ; с другой - в соответствии со специфической природой психики, как отражения бытия, - необходимо учесть зависимость её от объекта, с которым субъект вступает в действенный и познавательный контакт: сознание - осознанное бытие . Мозг, нервная система составляют материальный субстрат психики, но для психики не менее существенно отношение к материальному объекту, который она отражает. Отражая бытие, существующее вне и независимо от субъекта, психика выходит за пределы внутриорганических отношений.

Вульгарный материализм пытается свести решение психофизической проблемы к одной лишь первой зависимости. В результате приходят к представлению об однозначной детерминированности сознания изнутри одними лишь внутриорганическими зависимостями. В какие бы модные одежды такая трактовка психофизической проблемы ни рядилась, принципиально она не выходит за пределы старой мудрости Л. Бюхнера и Я. Молешотта. Вместе с Д. И. Писаревым и его западноевропейскими единомышленниками, отожествившими мышление с выделением жёлчи и мочи, вульгарные материалисты забывают о специфике психики; являясь отражением мира, она принципиально выходит за пределы лишь внутриорганических отношений. [К. Маркс очень ярко это выразил, говоря о глазах и ушах, что это «органы, которые отрывают человека от его индивидуальности, превращая его в зеркало и эхо вселенной» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1929, стр. 180; К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т. 1. С. 75).] Поскольку психика - отражение действительности, поскольку сознание - это осознанное бытие, они не могут не детерминироваться также своим объектом, предметным содержанием мысли, осознаваемым бытием, всем миром, с которым человек вступает в действенный и познавательный контакт, а не только лишь одними отправлениями его организма как таковыми.

Иногда - особенно отчётливо у Б. Спинозы - этот второй гносеологический аспект психофизической проблемы, выражающийся в зависимости сознания от объекта, вытесняет или подменяет первую функционально-органическую связь психики с её «субстратом».

Единство души и тела с точки зрения Спинозы основывается на том, что тело индивида является объектом его души. «Что душа соединена с телом, это мы доказали из того, что тело составляет объект души» (теорема 21). [См. «Этика», ч. 2-я, теорема 21 (ср. там же теоремы 12 и 13). «Идея души соединена с душою точно так же, как сама душа соединена с телом»; Б. Спиноза, Избранные произведения: В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 426.] В попытке так установить психофизическое единство реальная связь структуры и функции подменяется идеальной, гносеологической связью идеи и её объекта.

В отличие как от одной, так и от другой из этих попыток разрешить психофизическую проблему в плане только одной из этих двух зависимостей, действительное её разрешение требует включения обеих.

Первая связь психики и её субстрата раскрывается как отношение строения и функции; она, как будет видно дальше, определяется положением о единстве и взаимосвязи строения и функции. Вторая связь - это связь сознания как отражения, как знания, с объектом, который в нём отражается. Она определяется положением о единстве субъективного и объективного, в котором внешнее, объективное опосредует и определяет внутреннее, субъективное. Речь при этом, очевидно, не может идти о рядоположном существовании двух разнородных и между собой никак не связанных детерминаций. Ведущая роль принадлежит здесь связи индивида с миром, с которым он вступает в действенный и познавательный контакт.

Оба выделенные анализом соотношения, детерминирующие психику, включаются в единый контекст, которым они в целом и определяются. Для разрешения психофизической проблемы особенно существенно правильно их соотнести.

Психический процесс, который принципиально не сводится к только нервному физиологическому процессу, выступает по большей части как действие, направленное на разрешение задачи, предмет и условия которой заданы прямо или косвенно, непосредственно или опосредованно предметным миром. Природа этой задачи определяет характер неврологических механизмов, которые включаются в процесс её разрешения.

Это положение отчётливо выступает, например, в правильно поставленном психофизиологическом исследовании движения, которое показывает, что с изменением задачи, которая разрешалась движением, отношения к ней со стороны субъекта, его мотивации, составляющей внутреннее психологическое содержание действия, изменяется также неврологический уровень и механизмы осуществляющего его движения (см. главу о движении). Действие человека является подлинным психофизическим единством. Таким образом, в плане конкретного исследования преодолеваются вульгарные представления, насквозь пронизанные традиционным дуализмом, согласно которым психические моменты в человеческой деятельности будто бы являются внешними силами, извне управляющими движением, а это последнее - чисто физическим образованием, для физиологической характеристики которого безразличен тот психофизический контекст, в который оно включено.

Лишь в таком единстве обоих соотношений, в которые включается психика, перестраивается понимание каждого из них, до конца преодолевается психофизический дуализм, непреодолимый, пока каждое из них берётся порознь, причём психика, соотносясь, неизбежно противопоставляется мозгу субстрату или объекту. На самом деле мы в конечном счёте имеем не два равноправных и внеположных соотношения. Одно из них в действительности включено в другое и в свою очередь определяет его.

В ходе развития строение мозга обусловливает возможные для данного индивида формы поведения, его образа жизни; в свою очередь образ жизни обусловливает строение мозга и его функции. Ведущим, определяющим является при этом развитие образа жизни, в процессе перестройки и изменения которого происходит развитие организмов и их органов - в том числе мозга - заодно с их психофизическими функциями.

С изменением форм существования - особенно при переходе от биологических форм существования и жизнедеятельности животных к историческим формам общественно-исторической деятельности у человека - изменяются материальные основы, определяющие психику, и она сама. С переходом от биологического развития к историческому у человека психика переходит на новую, высшую, ступень. Этой высшей, качественно специфической ступенью в развитии психики является сознание человека.

С развитием у человека трудовой деятельности, которая материализуется в определённых продуктах, сознание человека, формирующееся и развивающееся в процессе этой деятельности, опосредуется предметным бытием исторически создаваемой материальной и духовной культуры. Будучи «продуктом мозга», сознание становится историческим продуктом. Генезис сознания неразрывно связан с становлением человеческой личности, с выделением её из окружающего и противопоставлением ей окружающего как предметного мира, объекта её деятельности. Становление предметного сознания, в котором субъект противополагается объекту, является по существу не чем иным, как идеальным аспектом становления личности как реального субъекта общественной практики. Сознание предполагает возможность у индивида выделить себя из природы и осознать своё отношение к природе, к другим людям и к самому себе. Оно зарождается в процессе материальной деятельности, изменяющей природу, и материального общения между людьми. Получая в речи , в языке форму реального практического существования, сознание человека развивается как продукт общественной жизни индивида.

Появление психики и развитие новых форм её всегда связано с появлением и развитием новых форм жизни, новых форм существования. Так, в частности, появление и развитие сознания - этой высшей специфически человеческой формы психики - связано с развитием общественной жизни.

Мыслителей в разные времена волновало, каким образом материальное, физическое (головной мозг), может порождать идеальное, духовное (мысли, чувства, поезда и т.д.). Впоследствии этот вопрос, один из ключевых и традиционных для психофизиологии, получило название психофизиологической проблемы.

Психофизиологическая проблема - это проблема характера соотношения психической деятельности и деятельности ее головного мозга.

За время развития научного знания существовали различные подходы к ее решению. Сначала ее пытались решать как психофизическую проблему. При решении психофизической проблемы рассматривался вопрос включения души (сознания, мышления) в общую механику мироздания, ее связь с Богом, изобретение собственного места для психического (сознания, мышления) в целостной картине мира.

Так, Р. Декарт рассматривая душу и тело как две самостоятельные, независимые субстанции, стал родоначальником параллелизма (методологической позиции, отрицает взаимодействие психики и мозга).

Учение Декарта, выходит в объяснении сущего из наличия двух противоположных начал - материального и духовного, получило название дуализма Декарта. Подобных взглядов придерживались многие последователи Декарта. Например, в соответствии с представлениями Г. Лейбница, душа и тело действуют независимо и автоматически в силу своей внутренней строения, но действуют согласованно и гармонично, подобно пары точных часов, которые всегда показывают то же время .

Значительную роль в преодолении психофизиологического параллелизма сыграл И.М. Сеченов, который подчеркивал, что нельзя ни отождествлять психическое и физиологическое, ни разделять их. Сущность его психофизиологической концепции заключалась в том, что:

♦ психическое и физиологическое, нервное являются двумя различными по степени сложности деятельностями головного мозга

♦ внутренний, психический мир не может быть полностью сведен к его материальных, нервных основ;

♦ психическое и нервное имеют глубокое внутреннее родство;

♦ психическая деятельность и организация зависят от нервной деятельности и организации;

♦ психическое участвует в поведении как высший регулятор.

Определенным образом взгляды И.М. Сеченова получили развитие

в трудах И.П. Павлова, психофизиологическая концепция которого, объясняя физиологические основы психической деятельности, создавала условия для объяснения самой психической деятельности. Павлов считал, что поскольку физиологическая деятельность, лежащая в основе психики и предопределяет ее, полностью детерминированной и представляет собой отражение окружающего мира, постольку и психическая деятельность, зависит от своего физиологического фундамента, должна рассматриваться, как детерминирована внешним миром, но как несравненно сложнее .

Среди зарубежных психофизиологических концепций XX в., Связанные с решением психофизиологической проблемы, выделяются три основных направления: 1-й - дуалистические концепции, исходящие из принципиальной разнородности двух противоположностей - материи и духа; 2-й - концепции параллелизма, которые пытаются синтезировать материалистические и идеалистические подходы; 3-й - концепции, в которых выражаются идеи зависимости сознания от материальной организации человека .

Несколько концепций, которые имеют отношение к решению психофизиологической проблемы, были сформулированы в советской науке.

Поскольку сущность первой концепции можно кратко выразить в тезисе - "психическое является формой движения материи", она не оставляет места для категории идеального и субъективного, а потому, по сути снимая категорию психического, снимает и саму психофизиологическую проблему. Сущность второй заключалась в понимании соотношения психического и физиологического как низшего и высшего. Представители третьей определяли психическое, идеальное как качество определенного класса физиологических процессов, протекающих в головном мозге.

И последняя, четвертая концепция, в рамках которой психофизиологическая проблема решается наиболее полно, базируется на теории функциональной системы П.К. Анохина. По мнению целого ряда выдающихся ученых: Б.Ф. Ломова, В.Б. Швырковым, К.К. Платонова, Е.П. Ильина, К.В. Судакова и других, подход к решению проблемы соотношения психологии и физиологии стал возможным именно на основе теории функциональной системы и связан с изучением общих принципов целостной деятельности организма.

Основываясь на указанной концепции, можно сказать, что решение психофизиологической проблемы заключается в том, что соотношение психических и физиологических процессов рассматривается не с помощью прямого сопоставления, а через их сочетание в единую систему в которое осуществляется с помощью качественно своеобразных системных процессов. Таким образом, психическое и физиологическое выступают одно по отношению к другому именно как системные процессы .

Проблема соотношения души и тела, мозга и психики имеет давнюю историю, определенные познавательные традиции и не столь уж большое число вариантов решения. Прежде всего, необходимо внести терминологическую ясность в соотношение понятий «психофизическая проблема» и «психофизиологическая проблема». В литературе можно встретить различные трактовки соотношения этих понятий.

Первоначально проблема ставится как соотношение между телом и душой и решается в области философии. Различными аспектами данной проблемы являются соотношение между сущностями души и тела, их взаимосвязь, первичность и т. д. М.Г. Ярошевский отмечал, что философы решали задачу включения души в общую картину мироздания. В таком виде проблема получила название психофизической .

Развитие естествознания к середине XIX в. позволило подойти к проблеме как конкретно-научной. Впервые это было осуществлено в психофизике, которая была создана как наука о соотношении души и тела, но использовала методы конкретных наук. В психофизике проблема была переформулирована как соотношение между физическими параметрами стимула и психическими процессами (ощущениями). Позже в физиологии она была поставлена как вопрос о соотношении между психическими и нервными процессами в конкретном организме (теле). В такой формулировке она обычно называется психофизиологической проблемой .

Известно несколько вариантов решения данной проблемы. Один из них – психофизиологический параллелизм . Суть его заключается в противопоставлении независимо существующих психики и мозга (души и тела). «В соответствии с этим подходом психика и мозг признаются как независимые явления, не связанные между собой причинно-следственными отношениями» [Марютина, 1997. С. 8]. В психологии такой точки зрения придерживался В. Вундт, для которого, как известно, физиологические методы играли вспомогательную роль в исследовании психического, а главная роль отводилась интроспекции. Психофизиологический параллелизм не отошел в прошлое и в XX в.: «Известно, что выдающиеся физиологи XX в. Шеррингтон, Эдриан, Пенфилд, Экклс придерживались дуалистического решения психофизиологической проблемы. Согласно их мнению при изучении нервной деятельности не надо принимать во внимание психические явления, а мозг можно рассматривать как механизм, деятельность определенных частей которого, в крайнем случае, параллельна разным формам психической деятельности. Целью психофизиологического исследования, согласно их мнению, должно являться выявление закономерностей параллельности протекания психических и физиологических процессов» [Марютина, 1997. С. 9-10].

Психофизиологический параллелизм обходит стороной очевидные факты влияния психического состояния человека на физическое (например, возникновение психосоматических заболеваний или исцеление словом от телесных недугов) и игнорирует влияние физического состояния человека на психическое.

Другая точка зрения на проблему – психофизиологическое соответствие, или психофизиологическая идентичность . Примером такого подхода служит известная метафора: «Мозг вырабатывает мысль, как печень – желчь». Данный подход представляет собой крайнюю форму физиологического редукционизма. Основой для этого подхода послужило открытие Д. Хьюбелом и Т. Визелем клеток-детекторов, реагирующих лишь на определенные стимулы. «По мнению сторонников этой теории, только незнание не позволяет нам пользоваться языком нервной деятельности, когда мы описываем психические явления. Когда мы видим, например, стул, в будущем мы сможем заменить фразу: "Я вижу стул" несколько более распространенной: «Группа нервных клеток альфа посылает 738 импульсов в определенной последовательности группе нервных клеток бета детекторам стула, которые идентифицируют предмет внешнего мира"» [Ярвилехто, 1992. С. 25]. Представителями теории идентичности являются Г. Фейгль, Г. Барлоу, один из крупнейших современных методологов науки М. Бунге и др. Самое распространенное возражение против теорий психофизиологической идентичности состоит в том, что сознание человека как форма отражения окружающей реальности оказывается ненужным, если в центральной нервной системе все равно происходит обнаружение всех параметров окружения. И тот и другой варианты решения проблемы являются вариантами эпифеноменализма – взгляда на психику как эпифеномен физиологических процессов, т. е. «побочное явление, никак не влияющее на ход материального процесса» [Гиппенрейтер, 1996. С. 228].

Третий, компромиссный вариант решения проблемы – психофизиологическое взаимодействие. Предполагая, что психическое и физиологическое имеют разные сущности, этот подход допускает определенную степень взаимодействия и взаимовлияния. Психологическое взаимодействие представляет собой вариант паллиативного, т. е. частичного решения проблемы [Марютина, 1997], поскольку лишь отодвигает неизбежное возникновение вопроса о соотношении психических и физиологических процессов. Этот вопрос, в свою очередь, при исходном признании того, что психологическое и физиологическое имеют разную сущность, снова приводит нас к решению проблемы в духе психофизиологического параллелизма [Гиппенрейтер, 1996].

При всей сложности данной проблемы имеются некоторые подходы к ее решению, свободные от недостатков параллелизма, теории идентичности и теории взаимодействия. В философско-методологическом плане для решения проблемы необходимо развести онтологический и гносеологический планы данной проблемы [Гиппенрейтер, 1996]: онтологический план – существование внешнего мира, протекание различных явлений в душе и теле человека; гносеологический план – подходы к пониманию этих явлений с точки зрения различных наук, мысленные репрезентации этих явлений в сознании людей. В этом смысле физиологическое и психологическое описание – два различных вида мысленных репрезентаций единого процесса (Ю.Б. Гиппенрейтер справедливо замечает при этом, что современная наука пока не в состоянии ответить, какого именно процесса).

Для иллюстрации данного положения Ю.Б. Гиппенрейтер предлагает следующий мысленный эксперимент. Представим себе некоего гипотетического инопланетянина, который, впервые прилетев на Землю, имеет набор необыкновенных «фильтров», через которые он рассматривает жизнь людей: «И вот, взяв один фильтр, он обнаружил бы, что массы наполнены какими-то состояниями: гневом, радостью, ненавистью, восторгом и что эти состояния распространяются на другие массы, заражают их, влияют на их функционирование. Взяв другой фильтр, он увидел бы совсем другое, например распределение информации: сгустки информации, каналы передачи информации и т. п. Он увидел бы, что плотность информации не соответствует плотности распределения самих масс, что информация скапливается и оседает в одних местах (например, в библиотеках), рождается в других (в головах ученых) и т. д. Через третий фильтр он увидел бы только биохимические процессы и больше ничего, а через четвертый – трансформацию метрических тензоров. И все это, повторяю, он увидел бы, наблюдая один и тот же процесс –существование в пространстве и времени сгустков высокоорганизованной материи. Что же, он мог бы назвать его процессом жизнедеятельности человека (или человечества), понимая, однако, необыкновенное богатство и разносторонность этого процесса» [Гиппенрейтер, 1996. С. 233].

Такая точка зрения получила название эмпирического параллелизма. При таком варианте решения проблемы остаются открытыми многие вопросы, но самый главный из них – где заканчивается область, в которой правомерны физиологические описания, и начинается область психологического изучения явлений. Как отмечают В.П. Зинченко и М.К. Мамардашвили (1977), Ю.Б. Гиппенрейтер (1996), большую помощь в решении этой проблемы играет физиология. Физиология помогает психологам сформулировать точку зрения на сущность физиологических процессов (например, представление А.А. Ухтомского о функциональном органе как любом временном сочетании сил), на место психологической реальности в построении живого движения (Н.А. Бернштейн), на гибкость функционирования нервной системы и участие психических инстанций – «акцепторов действия», «образов потребного будущего» и т. д. – в регуляции жизнедеятельности (П.К. Анохин). А совершенствование методов физиологического исследования позволяет определить более точно водораздел между предметными областями двух смежных наук.

Как подчеркивает известный отечественный историк психологии М.Г. Ярошевский (1996), Декарт, Лейбниц и другие философы анализировали, в основном, психофизическую проблему. При решении психофизической проблемы речь шла о включении души (сознания, мышления) в общую механику мироздания, о ее связи с Богом. Иными словами, для философов, решающих эту проблему, важно было собственно место психического (сознания, мышления) в целостной картине мира. Таким образом, психофизическая проблема, связывая индивидуальное сознание с общим контекстом его существования, имеет, прежде всего, философский характер.

Психофизиологическая проблема заключается в решении вопроса о соотношении между психическими и нервными процессами в конкретном организме (теле). В такой формулировке она составляет основное содержание предмета психофизиологии. Первое решение этой проблемы можно обозначить как психофизиологический параллелизм. Суть его заключается в противопоставлении независимо существующих психики и мозга (души и тела). В соответствии с этим подходом психика и мозг признаются как независимые явления, не связанные между собой причинно-следственными отношениями.

В то же время наряду с параллелизмом сформировались еще два подхода к решению психофизиологической проблемы:

1) психофизиологическая идентичность, которая представляет собой вариант крайнего физиологического редукционизма, при котором психическое, утрачивая свою сущность, полностью отождествляется с физиологическим. Примером такого подхода служит известная метафора: «Мозг вырабатывает мысль, как печень - желчь»;

2) психофизиологическое взаимодействие, представляющее собой вариант паллиативного, т.е. частичного, решения проблемы. Предполагая, что психическое и физиологическое имеют разные сущности, этот подход допускает определенную степень взаимодействия и взаимовлияния.

Высказанная Декартом идея о рефлекторном принципе организации простейших поведенческих актов нашла свое плодотворное развитие в дальнейших исследованиях, в том числе направленных на преодоление психофизиологического параллелизма. Большую роль в этом сыграл выдающийся физиолог И.М. Сеченов, а вслед за ним и И.П. Павлов, их школы исследования рефлекторных основ поведения получили глубокое теоретико-экспериментальное развитие.

Несмотря на многие достижения психофизиологии, особенно в последние десятилетия, психофизиологический параллелизм как система взглядов не отошел в прошлое. Известно, что выдающиеся физиологи ХХ в. Шерингтон, Эдриан, Пенфилд, Экклс придерживались дуалистического решения психофизиологической проблемы. Согласно их мнению, при изучении нервной деятельности не надо принимать во внимание психические явления, а мозг можно рассматривать как механизм, деятельность определенных частей которого в крайнем случае параллельна разным формам психической деятельности. Целью психофизиологического исследования, согласно их мнению, должно являться выявление закономерностей параллельности протекания психических и физиологических процессов.

Многочисленные клинические и экспериментальные данные, накопленные в науке в последние десятилетия, свидетельствуют, однако, что между психикой и мозгом существует тесная и диалектическая взаимосвязь. Воздействуя на мозг, можно изменить и даже уничтожить дух (самосознание) человека, стереть личность, превратив человека в зомби. Сделать это можно химически, используя психоделические вещества (в том числе наркотики), «электрически» (с помощью вживленных электродов); анатомически, прооперировав мозг. В настоящее время с помощью электрических или химических манипуляций с определенными участками головного мозга человека изменяют состояния сознания, вызывая различные ощущения, галлюцинации и эмоции.

Все вышесказанное неопровержимо доказывает прямое подчинение психики внешним физико-химическим воздействиям. Более того, в последнее время все больше и больше накапливается данных о том, что психологические состояния человека тесно связаны с наличием или отсутствием того или иного химического вещества в мозге.

С другой стороны, все, что глубоко затрагивает психику, отражается также и на мозге, и на всем организме. Известно, что горе или сильная депрессия могут привести к телесным (психосоматическим) заболеваниям. Гипноз может вызвать различные соматические расстройства и наоборот, способствовать излечению. Широко известны поразительные эксперименты, которые осуществляют йоги со своим организмом. Более того, такое психокультурное явление, как нарушение «табу», или колдовство у примитивных народов могут вызвать смерть даже у здорового человека. Есть свидетельства, что религиозные чудеса (явления Богоматери, Святых икон и т.п.) способствовали исцелению больных с различной симптоматикой. Интересно, в этой связи, что эффект плацебо, т.е. эффект нейтрального вещества, которое применяется вместо «ультрасовременного» лекарства, действенен для одной трети больных, независимо от их социального статуса, культурного уровня, вероисповедания или национальности.

В целом приведенные выше факты однозначно свидетельствуют о том, что столь тесную взаимосвязь между мозгом и психикой нельзя объяснить с позиций физиологического параллелизма. Важно, однако, подчеркнуть и другое. Отношение психики к мозгу нельзя понимать как отношение продукта к производителю, следствия к причине, поскольку продукт (психика) может и часто очень эффективно воздействует на своего производителя - на мозг. Таким образом, между психикой и мозгом, психическим и физиологическим, по-видимому, существует диалектическая, причинно-следственная связь, еще не получившая полного объяснения.

Исследователи не оставляют попыток проникнуть в суть проблемы, предлагая иногда в высшей степени необычные варианты решения. Например, такие выдающиеся физиологи как Эклс и Барт считают, что мозг не «продуцирует дух», но «обнаруживает его». Получаемая органами чувств информация, «материализуется» в химические субстанции и изменения в состоянии нейронов, которые физически накапливают символические значения чувственных ощущений. Так происходит взаимодействие внешней материальной реальности с духовным субстратом мозга. При этом, однако, возникают новые вопросы: что является «носителем» духа вне мозга, с помощью каких именно рецепторов воспринимается организмом человека внешний «дух» и т.д.

Наряду с такими «экстравагантными» решениями, новые подходы к изучению соотношения физиологического и психологического прорабатываются и в контексте отечественной науки.

Современные варианты решения психофизиологической проблемы можно систематизировать следующим образом:

• Психическое тождественно физиологическому, представляя собой ни что иное, как физиологическую деятельность мозга. В настоящее время эта точка зрения формулируется как тождественность психического не любой физиологической деятельности, но только процессам высшей нервной деятельности. В этой логике психическое выступает как особая сторона, свойство физиологических процессов мозга или процессов высшей нервной деятельности;
• Психическое - это особый (высший) класс или вид нервных процессов, обладающий свойствами, не присущими всем остальным процессам в нервной системе, в том числе процессам ВНД.
• Психическое - это такие особые (психонервные) процессы, которые связаны с отражением объективной реальности и отличаются субъективным компонентом (наличием внутренних образов и их переживанием).
• Психическое, хотя и обусловлено физиологической (высшей нервной) деятельностью мозга, тем не менее не тождественно ей.
• Психическое не сводимо к физиологическому как идеальное к материальному или как социальное к биологическому.

Ни одно из приведенных решений не получило общего признания, и работа в этом направлении продолжается. Наиболее существенные изменения в логике анализа проблемы «мозг - психика» повлекло за собой внедрение в психофизиологию системного подхода.

Суть системного решения психофизиологической проблемы заключена в следующем положении. Психические процессы, характеризующие организм и поведенческий акт как целое, и нейрофизиологические процессы, протекающие на уровне отдельных элементов, сопоставимы только через информационные системные процессы, т.е. процессы, организующие элементарные механизмы в функциональную систему. Иначе говоря, психические явления могут быть сопоставлены не с самими локализуемыми элементарными физиологическими явлениями, а только с процессами их организации. При этом психологическое и физиологическое описание поведения и деятельности оказываются частными описаниями одних и тех же системных процессов. Данное положение согласуется с представлением Д.И.Дубровского (1971, 1980) о том, что связь между психическим и физиологическим не является причинной; психическое и физиологическое однопричинно и одновременно.

Приведенное решение психофизиологической проблемы избегает:

1) отождествления психического и физиологического, поскольку психическое появляется только при организации физиологических процессов в систему;

2) параллелизма, поскольку системные процессы — есть процессы организации именно элементарных физиологических процессов;

3) взаимодействия, поскольку психическое и физиологическое — лишь аспекты рассмотрения единых системных процессов.

Необходимо отметить, что уже в самое последнее время предлагается решать психофизиологическую проблему с привлечением концепции информации следующим образом. Физическое (мозговые процессы) и психическое рассматриваются как два базовых аспекта единого информационного состояния, или, по крайней мере, «некоторого информационного состояния» (D.J.Сhalmers). Однако сразу возникает закономерный вопрос, какой именно информационный процесс обладает таким свойством? И этот вопрос, не менее трудный, чем сама исходная проблема.

Интересно рациональное непротиворечивое решение психофизиологической проблемы, сформулированное современным российским психологом Ю.Б.Гиппенрейтер: «Имеется единый материальный процесс, и то, что называется физиологическим и психическим, - это просто две различные стороны единого процесса. (…) Дело обстоит не так, что существует мозговой физиологический процесс и в качестве его отсвета, или эпифеномена, психический процесс. И мозговые и психические «процессы» (процессы в кавычках, ибо они не имеют самостоятельного существования) - это лишь две разные стороны из многих сторон, выделяемых нами, обобщенно говоря, в процессе жизнедеятельности. (…) видимые случаи взаимодействия души и тела могут быть проинтерпретированы совершенно иначе - просто как два разных проявления одной общей причины.» Гиппенрейтер отмечает также, что, при такой формулировке психофизиологическая проблема скорее снимается, чем решается: «…по крайней мере в той части, которая относится к вопросу о соотношении физиологических и психических процессов.» Такое решение психофизиологической проблемы открывает разнообразные практические возможности. Так, внешние проявления телесной активности, прежде всего – движения, могут рассматриваться как важнейший источник информации об индивидуальных особенностях психики. Особенности пантомимики и мимики свидетельствуют об эмоциональных состояниях, в частности, связанных с ложью. С другой стороны разработаны разнообразные психологические методы регуляции и саморегуляции физиологических функциональных состояний.

Связь между психикой и движением изучается уже достаточно давно. Н.А.Бернштейн говорил о т.н. моторном поле, отражающем связь между внешним миром и всеми свойствами моторики, В.П.Зинченко писал о том, что биодинамическая ткань моторного акта так же неповторима, как отпечаток пальца. Моторика связана с личностными установками человека, и можно достаточно уверенно говорить о том, что движение есть психика. Для того, чтобы охарактеризовать человека через его движения, используют двигательные стереотипы, или автоматизированные привычки.

Один из примеров двигательных актов, способных охарактеризовать человека – почерк. Почерк, по мнению И.Ф.Моргенштерна, представляет тесную связь с мышлением. Он отражает свойства психики человека, к тому же, являясь очень подвижным, отражает все зарождающиеся в мозгу мысли и чувства, независимо от того, пишет человек рукой или любым другим приспособленным к письму органом. К тому же, почерк может отражать потенциальные энергетические возможности человека, так как в нем фиксируются напряжения и расслабления. Таким образом, почерк непосредственно связан с характером, и возможно даже проставления между ними знака равенства. Особенности походки, смеха или голоса также могут многое сказать о человеке. Необходимо отметить, что также и любое переживаемое человеком эмоциональное состояние вызывает определенные изменения в его телесном состоянии, что и проявляется через поведенческие и психофизиологические признаки.

Физиологическое функциональное состояние организма человека составляет важнейшее условие, в котором осуществляется та или иная деятельность. Успешность, эффективность и даже физическая и психологическая безопасность любой деятельности зависит от оптимальности этого состояния. Поэтому разработано большое количество разнообразных методов психологической регуляции и саморегуляции состояний, основанных на сознательном изменении тонуса мускулатуры, вербальных воздействиях на протеканием внутренних процессов, произвольном мысленном воспроизведение физических действий и т.п.

Эффективным современным подходом, основанным на понимании единства психофизиологического процесса, является биологическая обратная связь (БОС), при которой человек, с помощью специальной аппаратуры, получает в режиме реального времени информацию о текущем состоянии той или иной физиологической функции (пульса, напряжения мышц, ЭЭГ и т.п.), а также о том, каким должно быть «идеальное» состояние и обучается этого состояния достигать произвольно.