Лев бокий. Дачная коммуна «батьки» Бокия

Многие люди верят в существование потусторонних сил, и никакие события в нашем мире не способны поколебать их убежденность. Даже среди большевиков-ленинцев, пришедших к власти в , хватало мистиков. Другие пришли к эзотерическим концепциям и оккультным практикам с возрастом. В числе последних можно назвать профессионального революционера и опытного чекиста Глеба Бокия, попытавшегося поставить метафизику на службу своему спецотделу.

Глеб Иванович Бокий родился в 1879 году в Тифлисе. Его отец был действительным статским советником, но полностью отдался науке, написав, в частности, гимназический учебник «Основания химии». Старший брат и сестра Глеба пошли по стопам отца. Борис Бокий окончил Санкт-Петербургский горный институт, стал квалифицированным инженером, потом преподавал в том же институте. Сестра Наталья выбрала специальность историка, позднее преподавала в Сорбонне.

Когда зовет революция

Казалось, подобная карьера ожидает и юного Глеба. И поначалу он вел себя вполне подобающим образом. В 1896 году, после окончания реального училища, поступил в Горный институт. Но уже в следующем году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» - отсюда началась его карьера профессионального революционера. С 1900 года Глеб Бокий - член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В 1902-м он был сослан в Восточную Сибирь за подготовку демонстрации. В 1904 году Бокия ввели в состав Петербургского комитета РСДРП. В апреле 1905-го он был арестован по делу «Группы вооруженного восстания РСДРП». Амнистирован по Октябрьскому манифесту, но в 1906 году вновь арестован по делу «сорока четырех» («Петербургского комитета и боевых дружин»). Всего большевик Бокий 12 раз подвергался арестам, провел 1,5 года в одиночной камере, 2,5 года - в сибирской ссылке; от побоев в тюрьме получил травматический туберкулез. Но каждый раз, оказавшись на свободе, вновь включался в борьбу. В октябре 1917 года Бокий стал членом Петербургского военно-революционного комитета, то есть по факту - одним из руководителей вооруженного восстания.

Из близких знакомых Глеба Бокия того периода следует отметить Павла Мокиевского - известного журналиста и врача, возглавлявшего отдел философии журнала «Русское богатство». В более узком кругу он был известен еще и своими оккультными увлечениями, основанными на теософских доктринах. Кроме того, есть сведения, что он числился членом ложи мартинистов. Возможно, именно этот доморощенный мистик повлиял на атеиста Бокия, заставив его впервые усомниться в том, что современная материалистическая наука исчерпывающе описывает окружающий мир.

В марте 1918 года Бокий занял должность заместителя председателя Петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого - пост председателя. Затем революционер возглавил Особые отделы Восточного и Туркестанского фронтов, но вскоре ему была поручена совершенно новая работа.

После прихода к власти большевистское правительство столкнулось с проблемой сохранения тайны при передаче оперативных сообщений. Советское государство и его армия не имели надежной системы шифров. Поэтому 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана криптоаналитическая служба в виде Специального отдела при ВЧК. Начальником новой структуры был назначен проверенный большевик Глеб Бокий.

В течение двух десятилетий советские органы государственной безопасности неоднократно реорганизовывались, меняли свою структуру и название. Соответственно менялось и название Специального отдела: 8-й спецотдел при ВЧК, Спецотдел при ГПУ, Спецотдел при ОГПУ, Спецотдел при ГУГБ НКВД СССР, 9-й отдел при ГУГБ НКВД СССР. Однако, несмотря на все реорганизации, отдел Бокия пользовался обозначенной в названии автономией. На практике это отражалось в том, что он адресовал информацию непосредственно правительству, а не через руководство ведомства.

Достаточно подробные сведения о Спецотделе дал бежавший за границу Георгий Агабеков, сотрудник Иностранного отдела ОГПУ:

«Специальный отдел работает по охране государственных тайн от утечки к иностранцам, для чего имеет штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Другой важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР... Начальником отдел а состоит Бокий,бывший полпред ВЧК, буквально терроризировавший Туркестан в 1919-1920 годах. О нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человечью кровь».

Информация Агабекова близка к истине, если не считать слухов о человеческой крови. Скорее всего, Бокий действительно употреблял в пищу собачье мясо, которое считалось эффективным средством для лечения туберкулеза.

Секретная лаборатория

Тем не менее деятельность Бокия должна была раньше или позже вывести его на людей не совсем обычных. Свидетельствует писатель Лев Разгон:

«Бокий подбирал людей самых разных и самых странных. Как он подбирал криптографов? Это ведь способность, данная от Бога. Он специально искал таких людей. Была у него странная пожилая дама, которая время от времени появлялась в отделе. Я также помню старого сотрудника охранки статского советника (в чине полковника), который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровал тайную переписку Ленина. В отделе работал и изобретатель-химик Евгений Гопиус. В то время самым трудным в шифровальном деле считалось уничтожение шифровальных книг... Гопиус придумал специальную бумагу, и стоило только поднести к ней в ответственный момент горящую папиросу, как толстая шифровальная книга превращалась через секунду в горку пепла...»

Личный состав Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик». К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату - еще 89.

Были в структуре Спецотдела и подразделения, информация о которых считалась особо секретной. В частности, была создана группа из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении у заведующего лабораторией Спецотдела старого большевика Евгения Гопиуса, который формально возглавлял 7-е отделение и числился заместителем Бокия по научной работе. Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось все, имеющее хотя бы оттенок «паранормальности»: от шаманских практик и оккультных наук до «снежного человека» и летающих тарелок.

Зимой 1924 года Глеб Бокий привлек к работе на Спецотдел ученого-мистика Александра Барченко. Основные научные интересы этого исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, работе мозга и живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и расшифровке кодов.

Кроме того, Барченко выступал консультантом при обследовании все возможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки экстрасенсов одно из подразделений оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ (Фуркасовский переулок, дом 1). Методики Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений - в таких ситуациях даже проводились групповые спиритические сеансы.

Ученый-мистик привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в оккультную организацию «Единое трудовое братство», изучающую Древнюю Науку (Дюнхор).

Тайное братство

Для передачи основ утраченного знания наиболее достойным представителям большевистской партии Александр Барченко организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок. В него вошли ведущие сотрудники Спецотдела. Занятия с ними продолжались недолго, поскольку ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней Науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых адептов «из числа старых товарищей по Горному институту». Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода - будущий шеф НКВД.

Впоследствии Глеб Бокии на допросах показал:

«Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках , Тибета, Кашгара и Афганистана и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой Древней Науки, представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами... Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во все это тайными посланцами его религиозно-по-литического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь...»

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела Александр Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике, а также при поддержке Бокия занимался организацией экспедиции в Тибет для установления контакта с носителями Дюнхор. Однако ни один из проектов «Единого трудового братства» так и не был завершен. В середине 1937 года был арестован Глеб Бокий. На первых же допросах бывший революционер «покаялся» следователям в своих «прегрешениях». Сообщил и об организованной вместе с Барченко «масонствующей ложе».

Окончательный разгром английских шпионов

Чекисты отреагировали на признание Бокия серией арестов: один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко и другие бывшие члены «Единого трудового братства» в Ленинграде и Москве.

Обвинительная формула для Александра Барченко звучала совершенно стандартно- «создание масонской контрреволюционной террористической организации "Единое трудовое братство" и шпионаж в пользу ». Что касается Кондиайна, еще одного из пресловутых участников заговора, то его обвинили в том, что он являлся участником «контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации "Шамбала"».

Саамские колдуны и бурятские шаманы, знатоки криптографии и древних ядов, гипнотизёры и экстрасенсы, телепаты и ясновидящие – кого только не принимали на работу в образованный 5 мая 1921 года Специальный (шифровальный) отдел ОГПУ, которым руководил один из ближайших соратников Ленина – Комиссар государственный безопасности 3-го ранга Глеб Бокий .

Рецидивист-налётчик Глеб Бокий, ограбивший немало банков,
был аскетичен и равнодушен к излишествам

Консультировал спецотдел светило отечественной психиатрии академик Владимир Бехтерев, а одним из его ключевых сотрудников был не кто иной, как знаменитый террорист Яков Блюмкин, фаворит главы ВЧК Феликса Дзержинского и прототип Максима Исаева – Штирлица. А сам Бокий, возможно, послужил прообразом другого известного персонажа – булгаковского Воланда. Поговаривали, что на даче чекиста нередко происходили мероприятия, подобные балу, описанному в «Мастере и Маргарите»

В начале Великой Отечественной войны агенты абвера по личному распоряжению Гитлера разыскивали выживших сотрудников расформированного к тому времени спецотдела НКВД и предлагали им баснословные деньги – 50 тысяч рейхсмарок только за то, что они подробно ответят на два-три десятка вопросов. По современному курсу это полмиллиона долларов. Вот так ценились сотрудники Спецотдела Глеба Бокия!

До революции Бокий успел сделать карьеру налётчика-рецидивиста. За 15 лет он 12 раз представал перед судом, в том числе и за убийства. Но всякий раз каким-то чудом ему либо удавалось бежать, либо его оправдывали и освобождали. Примечательно то, что немалые денежные залоги за налётчика Бокия в разное время вносили мистик и гипнотизёр Александр Гурджиев, медиум и прорицатель Павел Мокиевский, а также тибетский знахарь Пётр Бадмаев, лечивший семью императора Николая II.

Боевики Глеба Бокия занимались так называемыми экспроприациями – отъёмом собственности у богатых людей в пользу социал-демократов – большевиков. Задолго до революции будущий глава cпецотдела госбезопасности сдружился с Владимиром Лениным, которого он почему-то всегда называл по фамилии его матери – Бланк. И только однажды Бокий назвал вождя мирового пролетариата тем именем, которое нынче начертано на Мавзолее, – в день своего ареста. «А что мне Сталин? – заявил арестованный чекист главе НКВД Николаю Ежову. – Меня Ленин назначил!».

Мистический спецотдел породили два атеиста – Ленин с Дзержинским

В первом издании Булгаковской энциклопедии её составитель Борис Соколов приводит доказательства того, что именно Глеб Бокий, и никто другой, выступил прототипом Воланда из «Мастера и Маргариты». Бывший начальник 2-го отделения спецотряда, некто Клименков, свидетельствовал на допросе: «Им (Бокием – ред. ) в Кучино создана «Дачная коммуна». Прибыв под выходной день на дачу, гости Бокия пьянствовали весь выходной день и ночь под следующий рабочий день. Пьяные оргии часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку. Причинами этих драк было то, что мужья замечали разврат своих жён с присутствовавшими мужчинами. После изрядной выпивки все шли в баню, где открыто занимались половым развратом. Женщин спаивали допьяна, раздевали и использовали по очереди. В этом принимали участие все члены «коммуны», в том числе две дочери Бокия. Разврат приводил к тому, что на почве ревности было несколько самоубийств».

О нравах «коммуны» Булгаков предположительно узнал от проживавшего там же, в Кучине, поэта Андрея Белого. «Чекисты, возможно, казались Булгакову современными аналогами нечистой силы, – писал Борис Соколов. – И действительно, оргии Бокия и его подчинённых даже превзошли то, что происходило на рождённом писательской фантазией великом балу у сатаны».

Но в советской истории Бокий остался не только как возможный прототип известного литературного персонажа и устроитель развратных увеселительных мероприятий. Летом 1918 года – уже после убийства германского посла Мирбаха, но ещё до своего бегства на Украину – начальник личной охраны наркомвоенмора Троцкого Яков Блюмкин знакомит Глеба Бокия с академиком Владимиром Бехтеревым и Александром Барченко, сотрудником бехтеревского Института мозга.

Оказалось, что все четверо верят в потусторонние силы, практикуют оккультизм и не прочь поставить свои эзотерические знания на службу молодому советскому государству. Невероятно, но этим четверым таким разным людям, удаётся заинтересовать главу ВЧК Феликса Дзержинского предложением создать особый отдел, который занимался бы исследованием разного рода мистических явлений.

И в 1921 году абсолютно не верящий в разную чертовщину атеист до мозга костей Дзержинский подписывает у другого атеиста – Владимира Ленина постановление о создании при ОГПУ специального отдела. Для конспирации его назвали шифровальным – ну не назовёшь же его в открытую отделом мистики, чтения мыслей и колдовства?

Агенты спецотдела знали Тибет лучше, чем сам Николай Рерих

Возглавить специальный отдел предложили Глебу Бокию. Заместителем Бокия «по научным исследованиям» стал Александр Барченко. В начале 1920-х годов Барченко организует свою первую экспедицию – в центр Кольского полуострова. Цель – изучение массового гипноза, «полярного бешенства», которое поморы именовали «меряченьем», а эскимосы – «зовом Полярной звезды».

Многие исследователи Севера сталкивались с этим явлением – в том числе знаменитый Руаль Амундсен. Участники северных экспедиций слышали «голоса», призывающие их совершать кажущиеся безумными поступки, и даже нападали друг на друга с топорами и ледорубами – «по зову Полярной звезды». До сих пор материалы этой экспедиции остаются засекреченными, но, по всей вероятности, Барченко и его компаньонам сопутствовал успех. Ведь сразу же после отчётного выступления в Институте мозга заместителю Бокия предлагают место учёного консультанта Главнауки.

Бокий и Барченко получают на свои исследования колоссальные по тем временам средства – средняя стоимость одной операции спецотдела составляла порядка 100 тысяч рублей (в пересчёте на сегодняшний курс это примерно 600 тысяч долларов). Следуют ещё несколько экспедиций на Кольский полуостров – и в окрестностях саамского Сейдозера Барченко обнаруживает древние пирамиды. Находка подтверждала версию Барченко о том, что древняя Гиперборея существовала именно в этих местах.

Следующая экспедиция спецотдела должна была отправиться в Тибет, но о планах Бокия становится известно начальнику иностранного отдела ОГПУ Мееру Трилиссеру, крайне ревниво относившемуся к тратившему непомерные средства спецотделу. Трилиссер убеждает Дзержинского доверить тибетскую миссию его людям. Но в качестве «прицепа» от спецотдела к экспедиции в последний момент «пристёгивают» вездесущего Якова Блюмкина. Террорист переодевается тибетским ламой и следует инкогнито за Николаем Рерихом – именно ему Трилиссер и поручил руководство миссией в Лхасу.

По возвращении ни Рериху, ни Трилиссеру от руководства СССР, что называется, не обломилось – собранные ими данные признали «малозначимыми». Зато Блюмкина, Бокия и Барченко ждали высокие правительственные награды. За что же их наградили? За то, что Блюмкин представил некие доказательства существования мифической Шамбалы. Какие именно – станет ясно после того, как архивные материалы тибетской экспедиции рассекретит Служба внешней разведки. Сделать это там собирались ещё в 1993 году, а затем ещё раз, в 2000-м. Но отчего-то эти материалы так и не рассекретили.

Сомнительные исследования финансировали полтора десятилетия

В 1926 году по личному распоряжению Дзержинского Барченко предпринимает экспедицию в Крым. Цель – поиски входов в древние города покинутых цивилизаций, раскопки Неаполя Скифского и Мангуп-кале. Через два года следует экспедиция на Алтай – там ведут наблюдения за неопознанными летающими объектами (впервые в советской истории!), а затем Барченко ждёт возвращение на Кольский полуостров. Там Барченко отыскивает некий «камень с Ориона», или «камень-Грааль», якобы накапливающий и передающий на расстояние психическую энергию и обеспечивающий контакт с космосом.

Бред? Тогда почему материалы этих экспедиций всё ещё под семью замками? Кстати, о находках Барченко стало известно всего лет 25 назад из рассекреченных документов гитлеровской тайной организации «Аненербе». Известно и то, что за 15-летнюю историю существования специального отдела в финансировании Бокию отказали один-единственный раз. В те немного наивные времена такой практики, как «распил бюджета», не существовало в принципе, равно как и практики всевозможных «откатов». Невозможно допустить даже мысли о том, что огромные средства годами выделялись бы советским руководством на заведомо безнадёжное дело. Значит, итоги экспедиций спецотдела всё-таки были достаточно убедительными?

В 1935 году, сразу же после создания «Аненербе», её генеральный секретарь Вольфрам Зиверс подписывает приказ об изучении результатов экспедиций, организованных ведомством Бокия. Но откуда немцы вообще прознали, что Советский Союз проводит подобные эзотерические исследования? Возможно, утечка произошла во время контактов Бокия и Барченко с профессором Карлом Хаусхофером, имевших место ещё в середине 1920-х годов.

По слухам, Барченко и Хаусхофер вообще состояли в одной масонской ложе, но, так ли это на самом деле, мы с вами можем только гадать. Хаусхофер и Зиверс всерьёз считали, что тот, кто владеет Тибетом – «сердцем мира», – владеет и всем миром. А спецотдел Бокия такими секретами располагал. Так или иначе, к немцам попало немало секретных материалов – то ли от самого Барченко, то ли по каким-то иным каналам. И в годы войны германские спецслужбы развернули настоящую охоту за сотрудниками расформированного отдела – стремились пополнить свои познания за их счёт.

Бокий и Барченко были арестованы в 1937 году – не исключено, что с подачи крайне ревностно относившегося к спецотделу Трилиссера. В том же году Бокия расстреляли, а Барченко казнили лишь через год, после того, как он оставил подробное описание проделанной спецотделом работы. Из 189 сотрудников «шифровального» отдела к началу войны в живых осталось не больше полусотни человек.

Глава пятая

Призраки на службе у НКВД

Многие люди нуждаются в вере в потусторонние силы, и никакие события в нашем мире не способны поколебать их убежденность в существовании астрального мира, в котором обитают духи. Атеизм, выраставший из ленинского материализма, не устраивал их. Те, кто поменял большевистское мировоззрение на метафизику, с самого начала не были убежденными материалистами. Другие пришли к этому с возрастом. В числе последних можно назвать профессионального революционера и опытного чекиста Глеба Бокия, попытавшегося поставить спиритизм и телепатию на службу своего Спецотдела.

Имя Глеба Ивановича Бокия стало необычно популярным в последнее время. Дело в том, что этого профессионального революционера и видного чекиста ныне считают мистиком, адептом оккультных наук, мечтавшим о привнесении эзотерических доктрин в идеологию Советской России. Это мнение, впрочем, не разделяет ряд исследователей, которые полагают, что увлечение Бокия мистикой и оккультизмом было приписано ему следователями НКВД в период подготовки материалов уголовного дела о тайной антиправительственной организации «Единое Трудовое Братство».

Рис.5.1. Глеб Бокий, начальник Спецотдела при ОГПУ-НКВД

Истина, как обычно, находится посередине. Скорее всего, Бокий совмещал одно с другим. Вряд ли он фанатично и до конца верил в потусторонний мир и в возможность управления сверхъестественными силами, но по роду службы ему приходилось сталкиваться с людьми, которые верили в это, а значит, волей-неволей ему приходилось выслушивать их мнение и в той или иной форме принимать и использовать его.

Лев Разгон в своих воспоминаниях о Бокии, которого он знал лично, рисует образ интеллигентного (учился в Горном институте, дворянин) и весьма скромного человека, никогда и никому не пожимавшего руки и отказывавшегося от всех привилегий: жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире, зимой и летом ходил в плаще и мятой фуражке. И даже в дождь и снег, свидетельствует Разгон, на его открытом «паккарде» никогда не натягивался верх. В то же время странности эти органично сочетались у Бокия с присущей ему неуемной энергией и недюжинными организаторскими способностями.

Родился Глеб Иванович в 1879 году в Тифлисе (Тбилиси) в семье дворянина, действительного статского советника Ивана Дмитриевича Бокия и его супруги Александры Кузьминичны. Деятельность предков Глеба непосредственным образом связана со становлением Российского государства. Так, Федор Бокий-Печихвостский, владимирский подкоморий (третейский судья) в Литве, упоминается в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. Прадедом Глеба Бокия был известный русский математик Михаил Васильевич Остроградский. Отец Глеба Бокия – Иван Дмитриевич – действительный статский советник, ученый и преподаватель, автор учебника «Основания химии», по которому училось не одно поколение гимназистов. Старший брат и сестра Глеба пошли по стопам отца. Борис Бокий окончил Санкт-Петербургский горный институт, стал квалифицированным инженером, потом преподавал в том же институте. Он считается одним из основоположников отечественного горного дела. Сестра Наталья выбрала специальность историка, она не один год преподавала в Сорбонне.

Казалось бы, такая же блестящая карьера ожидает и юного Глеба. И действительно, поначалу Глеб вел себя вполне подобающим образом. В 1896 году, после окончания реального училища, он, вслед за своим старшим братом, поступил в Горный институт. Но уже в следующем году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Именно участие в делах этого революционного общества определило выбор жизненного пути Глеба Бокия.

Справедливости ради следует сказать, что настоящим революционером Глеб стал всё-таки с подачи своего добропорядочного брата. В 1898 году Борис пригласил его и сестру принять участие в демонстрации студентов. Произошло столкновение с полицией, все трое были арестованы. Глеба к тому же еще и избили. Их освободили по ходатайству отца, но его больное сердце не выдержало позора, и спустя несколько дней отец скончался.

Потрясенные этим горем, братья приняли диаметрально противоположные решения. Если Борис, считая себя виновником смерти отца, совсем отошел от политики, то Глеб, наоборот, окончательно встал на путь профессионального революционера.

С 1900 года он – член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В 1902 году был сослан в Восточную Сибирь за подготовку демонстрации. В 1904 году Бокий введен в состав Петербургского комитета РСДРП как организатор объединенного комитета социал-демократической фракции высших учебных заведений. В апреле 1905 году арестован по делу «Группы вооруженного восстания РСДРП». Амнистирован по октябрьскому манифесту, но в 1906 году вновь арестован по делу «Сорока четырех» (Петербургского комитета и боевых дружин). Всего большевик Бокий двенадцать раз (!) подвергался арестам, провел полтора года в одиночной камере, два с половиной года – в сибирской ссылке, от побоев в тюрьме он получил травматический туберкулез. Но каждый раз, оказавшись на свободе, вновь включался в революционную борьбу. На протяжении 20 лет (с 1897 по 1917 годы) Бокий являлся одним из руководителей петербургского большевистского подполья.

В декабре 1916 года Бокий вошел в состав Русского бюро ЦК РСДРП. А сразу после падения самодержавия он возглавил в Русском бюро отдел сношений с провинцией. В октябре 1917 года он – член петербургского военно-революционного комитета, один из руководителей вооруженного восстания.

Из близких знакомых Бокия раннего периода особо следует отметить Павла Васильевича Мокиевского – известного журналиста и врача, возглавлявшего отдел философии журнала «Русское богатство». В более узком кругу он был известен еще и своими оккультными увлечениями, основанными на теософских доктринах. Кроме того, есть сведения, что он числился членом ложи мартинистов.

Со студентом Бокием Мокиевский познакомился как с одним из товарищей своего сына, также учившегося в Горном институте. На близость отношений Бокия с Мокиевским указывает то, что, когда после одного из арестов Глеб оказался за решеткой, крупный залог в размере трех тысяч рублей за него внес именно Мокиевский.

Возможно, именно этот доморощенный масон повлиял на атеиста Бокия, заставив его впервые усомниться в том, что современная материалистическая наука исчерпывающе описывает окружающий мир. Но до того момента, когда сомнения переросли в уверенность, должны были пройти еще годы и годы.

В феврале-марте 1918 года, в период наступления немецких войск, Бокий становится членом Комитета революционной обороны Петрограда. С марта он – заместитель председателя Петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого – председатель. Затем Бокий возглавлял Особые отделы Восточного и Туркестанского фронтов, был членом Турккомиссии ВЦИК и СНК РСФСР и полномочным представителем ВЧК. Однако вскоре Бокию была поручена совершенно новая работа.

Сразу после прихода к власти большевистское правительство столкнулось с проблемой сохранения тайны при передаче оперативных сообщений. Советское государство и его армия не имело надежной системы шифров. Вот как охарактеризовал ситуацию нарком иностранных дел Чичерин в своем письме Ленину от 20 августа 1920 года: «Иностранные правительства имеют более сложные шифры, чем употребляемые нами. Если ключ мы постоянно меняем, то сама система известна многим царским чиновникам и военным, в настоящее время находящимся в стане белогвардейцев за границей. Расшифровывание наших шифровок я считаю поэтому вполне допустимым»

Поэтому 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома была создана советская криптографическая служба в виде Специального отдела при ВЧК. Начальником новой структуры и одновременно членом коллегии ВЧК был назначен проверенный большевик Глеб Бокий.

В течение 20-30-х годов органы государственной безопасности неоднократно реорганизовывались, меняли свою структуру и название. Соответственно менялось и название отдела: с 5 мая 1921 года по 6 февраля 1922 года – 8-й спецотдел при ВЧК; с 6 февраля 1922 года по 2 ноября 1923 года – спецотдел при ГПУ; со 2 ноября 1923 года по 10 июля 1934 года – спецотдел при ОГПУ; с 10 июля 1934 года по 25 декабря 1936 года – спецотдел при ГУГБ НКВД СССР; с 25 декабря 1936 года по 9 июня 1938 года – 9-й отдел при ГУГБ НКВД СССР.

Однако, несмотря на все реорганизации, в отличие от других подразделений, спецотдел был при ВЧК-ОГПУ, то есть пользовался обозначенной автономией. Это выражалось в том, что Бокий сообщал информацию и адресовал ее непосредственно в Политбюро, ЧК, правительство самостоятельно, а не через руководство ведомства, при котором отдел находился.

Размещался отдел не только на Малой Лубянке, но и в здании на Кузнецком мосту, дом 21, в помещении Народного комиссариата иностранных дел, где занимал два верхних этажа. Официальными его задачами являлись масштабная радио– и радиотехническая разведка, дешифровка телеграмм, разработка шифров, радиоперехват, пеленгация и выявление вражеских шпионских передатчиков на территории СССР. Пеленгаторная сеть камуфлировалась на крышах многих государственных учреждений, и таким образом осуществлялось слежение за радиоэфиром Москвы. В сфере внимания Спецотдела находились не только автономные неофициальные передатчики, но и передающие устройства посольств и иностранных миссий. В посольствах устанавливалась подслушивающая аппаратура и отслеживались телефонные разговоры. Отделу непосредственно подчинялись и все шифроотделы представительств СССР за рубежом.

Достаточно подробные сведения о Спецотделе Бокия дает бежавший в 1930 году на Запад бывший сотрудник Иностранного отдела ОГПУ Агабеков:

«Специальный отдел (СПЕКО) работает по охране государственных тайн от утечки к иностранцам, для чего имеет штат агентуры, следящий за порядком хранения секретных бумаг. Важной задачей отдела является перехватывание иностранных шифров и расшифровка поступающих из-за границы телеграмм. Он же составляет шифры для советских учреждений внутри и вне СССР. <...>

Начальником отдела состоит Бокий, бывший полпред ВЧК, буквально терроризировавший Туркестан в 1919-1920 годах. О нем еще и сейчас, десять лет спустя, ходят легенды в Ташкенте, что он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человеческую кровь. Несмотря на то что Бокий только начальник отдела, он, в исключение из правил, подчиняется непосредственно Центральному Комитету партии и имеет колоссальное влияние в ОГПУ. Подбор сотрудников в Специальном отделе хорош, и работа поставлена образцово».

«Информация Агабекова, – комментирует этот опус бывшего чекиста современная исследовательница Татьяна Грекова, – сомнений не вызывает, если не считать слухов о сыром мясе и человеческой крови, которые, впрочем, и сам автор называет легендой. Скорее всего, Бокий просто употреблял в пищу собачье мясо».

Принимая во внимание, что собачье мясо считается эффективным средством для лечения туберкулеза, которым страдал Глеб Бокий, ничего мистического и свидетельствующего об особой кровожадности чекиста в данном факте нет.

Тем не менее деятельность Бокия на этом посту должна была раньше или позже вывести его на людей не совсем обычных. Снова свидетельствует писатель Лев Разгон:

«Бокий подбирал людей самых разных и самых странных. Как он подбирал криптографов? Это ведь способность, данная от Бога. Он специально искал таких людей. Была у него странная пожилая дама, которая время от времени появлялась в отделе. Я также помню старого сотрудника охранки статского советника (в чине полковника), который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровал тайную переписку Ленина. В отделе работал и изобретатель-химик Евгений Гопиус. В то время самым трудным в шифровальном деле считалось уничтожение шифровальных книг. Это были толстые фолианты, и нужно было сделать так, чтобы в случае провала или других непредвиденных обстоятельств подобные документы не достались врагу. Например, морские шифровальные книги имели свинцовый переплет, и в момент опасности военный радист должен был бросить их за борт. Но что было делать тем, кто находился вдали от океана и не мог оперативно уничтожить опасный документ? Гопиус же придумал специальную бумагу, и стоило только поднести к ней в ответственный момент горящую папиросу, как толстая шифровальная книга превращалась через секунду в горку пепла...»

Личный состав отделений Спецотдела проходил по гласному и негласному штату. К негласному штату относились криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик». Работники же отделений, непосредственно не связанные с криптографической работой (секретари, курьеры, машинистки), представляли гласный состав. К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату – еще 89.

Были в структуре Спецотдела и подразделения, информация о которых считалась особо секретной. В частности, была создана группа из ученых самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении заведующего лабораторией Спецотдела и старого члена компартии Евгения Гопиуса, который формально возглавлял 7-е отделение и числился заместителем Бокия по научной работе.

Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось всё, имеющее хотя бы оттенок таинственности. Всё – от оккультных наук до «снежного человека».

Зимой 1924 года Глеб Бокий привлек к работе на Спецотдел ученого-мистика Александра Барченко. Основные научные интересы этого исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, в работе мозга и в живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и к расшифровке кодов.

Ученый выступал и консультантом при обследовании всевозможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки этих «экстрасенсов» одно из подразделений службы Бокия оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ по Фуркасовскому переулку, дом 1.

Исследования и методика Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений – в таких ситуациях даже проводились групповые сеансы связи с духами.

Барченко привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в тайную оккультную организацию «Единое Трудовое Братство», изучающую Древнюю науку (Дюнхор), которая якобы превосходила современное знание, но принципы которой были утрачены с течением времени.

Рис.5.2. Александр Барченко с учениками в Крыму (1927 год)

На допросе у следователя Бокий говорил, что изменил свое мировоззрение с материалистического на идеалистическое после смерти Ленина:

«Решающее влияние в дальнейшем имела смерть Ленина. Я видел в ней гибель Революции. Завещание Ленина, которое мне стало известно не помню от кого, мешало мне воспринять Сталина как вождя партии, и я, не видя перспектив для Революции, ушел в мистику. К 1927-28 гг. я уже отошел от партии настолько далеко, что развернувшаяся в это время борьба с троцкистами и зиновьевцами прошла мимо меня, и я в ней никакого участия не принял. Углубляясь под влиянием Барченко всё более и более в мистику, я в конце концов организовал с ним масонское сообщество и вступил на путь прямой контрреволюционной деятельности...»

И действительно? в конце 1925 года для передачи эзотерического знания наиболее «достойным» представителям большевистской партии Александр Барченко при участии Бокия организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок по изучению Древней науки. В него вошли ведущие сотрудники Спецотдела: Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов. Занятия с сотрудниками Спецотдела продолжались недолго, поскольку, по словам самого Бокия, ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых, более способных, учеников «из числа своих старых товарищей по Горному институту». В состав второй группы входили Кострыкин, Миронов (оба инженеры), Стомоняков (зам. наркоминдела в 1934-1938), Москвин (член Оргбюро и секретариата ЦК, заведующий орграспредом ЦК), Сосовский. Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода – будущий шеф НКВД.

О том, что конкретно изучали «ученики» Барченко на этих занятиях, мы узнаем из писем этого оккультиста, в которых говорится, что созданная им группа в течение двух лет «занималась изучением теории Дюнхор в основных ее пунктах и сравнением с теоретическими основами западной науки».

В свою очередь Глеб Бокий на допросах показал:

«Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше. Остатки этого высшего Общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой “Древней Науки”, представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Барченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским Папой. Римские Папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили. Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во всё это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь».

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела оккультист Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике. И Бокий поддержал его начинания. Например, эти двое всерьез предполагали управлять погодой!

Вот что сообщал астроном и соратник оккультиста Александр Кондиайн: «В 1925 я был командирован Барченко и Бокием в Винницу с заданием познакомиться с проф. Даниловым Леонидом Григорьевичем и выяснить практические результаты его работы, которой он занимается в течение 20 лет. <...> Его работа имеет большое научное значение, т. к. вскрывает весь механизм атмосферы и, в частности, дает возможность предсказывать погоду на долгие сроки». С Кондиайном Данилов послал в Москву для Барченко свое большое исследование «Теория волновой погоды».

Рис.5.3. Александр Кондиайн в рабочем кабинете (конец 1920-х годов)

Особенно большой интерес Барченко и Бокий проявляли к теории 11-летней периодичности пятнообразования на Солнце. Так, в одном письме в начале 1927 года, ссылаясь на статью французского астрофизика Эмиля Туше «Тайны Солнца», Барченко писал:

«Для посвященного в тайну Дюнхор не может быть сомнений, что западноевропейская наука случайно натолкнулась в этой теории на механизм, составляющий главную тайну Дюнхор. Пока еще аналитический метод европейской науки мешает ей оценить всю важность этой теории. Но достаточно какому-нибудь вдумчивому исследователю сделать попытку перенести на бумагу, на плоскость картину, аналитически вычисленную проф. Туше, чтобы обнаружилась тайна Дюнхор и других механизмов. А в руках современной техники, уже знакомой с применением ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, эти механизмы, открывая механизм действия “малых причин”, механизм космического резонанса и интерференции, механизм стимуляции космических источников энергии, грозит вооружить буржуазную Европу еще более кровавыми средствами истребления».

Рис.5.4. Археометр Сент-Ива де Альвейдра

16 мая 1937 года был арестован Глеб Бокий. Уже на первых двух допросах 17 и 18 мая Глеб Иванович «покаялся» следователям в своих прегрешениях. Сообщил об организованной в 1925 году вместе с Барченко «масонствующей» ложе. «Органы» отреагировали на последнее заявление Бокия серией арестов – один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко (22 мая) и другие бывшие члены «Единого Трудового Братства» в Ленинграде и Москве: Шишелова-Маркова (26 мая), Кондиайн (7 июня), Шварц (2 июля), Ковалев (8 июля). Та же участь постигла и наиболее высокопоставленных «учеников» Барченко, входивших в московскую группу, – Москвина и Стомонякова.

Обвинительная формула Барченко звучала совершенно стандартно: создание «масонской контрреволюционной террористической организации Единое Трудовое Братство» и шпионаж в пользу Англии. Что касается Кондиайна, то его обвинили в том, что он являлся участником «контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации “Шамбала”».

Для обвинения Барченко и его «сообщников» руководство НКВД разработало следующую легенду. На территории одного из восточных протекторатов Англии – какого именно, в деле не указывалось – существует некий религиозно-политический центр «Шамбала-Дюнхор». Этот центр имеет широко разветвленную сеть филиалов или ячеек во многих азиатских странах, а также в самом СССР. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство, заставить его проводить угодную центру политику. С этой целью Барченко и участники созданного им «филиала» восточного центра пытались получить доступ к советским руководящим работникам, активно занималась сбором секретных сведений и подготовкой терактов – против тех же самых советских руководителей! Согласно легенде, следователи НКВД без особого труда квалифицировали как акт шпионажа получение Кондиайном от профессора Данилова работы о волновой природе погоды «с последующей ее переправкой за границу».

О сущности учения Дюнхор речи на допросах почти не заходило, поскольку эти темы для следователей большого интереса не представляли. На вопрос, к чему сводятся идеи древней науки, Кондиайн ответил – очевидно, по подсказке следователя: «Наша нелегальная организация пропагандировала мистику, направленную против учения Маркса-Ленина-Сталина».

Рис.5.5. Александр Барченко (снимок из следственного дела, 1937 год)

И Бокий, и Барченко, и его «ученики» были по окончании следствия приговорены к высшей мере и расстреляны...

"В ведении ГНУ НКВД находилось несколько тюрем, называвшихся политизоляторами, и Управление северных лагерей - знаменитые Соловки. В сознании советских людей слово "Соловки" ассоциируется прежде всего со словом "лагерь", а не с группой островов в Онежском море. В 1922 г. Соловецкий архипелаг вместе со всеми находящимися там монастырями был передан в распоряжение ГНУ. Здесь был создан лагерь, официальное название которого до 1925 г. - Северные лагеря особого назначения, или Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения (СЛОН) . Вдохновителем и разработчиком идеи подобного лагеря был Глеб Бокий. Предполагалось создать на изолированных от мира островках концентрационный лагерь для интеллигенции, без каторжного труда. Но за два-три года политизолятор для эсеров, анархистов, эсдеков, бывших белых и царских офицеров превратился в концлагерь для уголовников и политических заключенных, где утверждалась идея принудительного труда и уничтожения людей." (Л.П.Беляков . Лагерная система и политические репрессии (1918-1953). М.-СПб.: ВСЕГЕИ, 1999, с.385-391 ).

Когда убили куратора Соловков, выяснилось...

Свое прошлое уголовника-рецидивиста Глеб Бокий не скрывал. "Достаточно сказать, что до марта 1917 года Бокий был 12 раз арестован и отбывал наказание в том числе и в "одиночке" Петропавловской крепости." (В.Бережков . "Искушения чекиста Бокиа". "ГИОРД", 1999 ).

Художник Борис Жутовский был свидетелем и участником встречи Льва Разгона с одним из авторов публикаций о непристойном поведении Глеба Бокия в быту. Вот как он это описывает:

"- Вы - господин Соколов Борис Вадимович? - спросил мой дуэлянт, склонив голову к плечу. - Ну, - ответило лицо. - Я - Лев Эммануилович Разгон. Я хотел бы задать вам следующий вопрос, - едва переждав "ну", продолжил Лева. - Из каких источников вы почерпнули информацию, опубликованную в вашей книге ("Энциклопедия Булгаковская", страницы, 153-154), о том, что Глеб Иванович Бокий завел на своей даче бордель, куда втянул и двух своих юных дочерей?
- Взял это в личном деле. Бокия в КГБ, на Лубянке, - ответил "Мартынов", не соображая еще до конца, что его ждет.
- Вы - лжец, - сказал Лева, - и негодяй. В личном деле Бокия на Лубянке я сам видел всего четыре листочка: два протокола допросов, приговор о расстреле и справку о приведении приговора в исполнение... После чего Лева потянулся на цыпочках, чтобы достать, и ляпнул противника по морде. (Борис Жутовский . Опубликовано на сайте художника www.zhutovski.ru. 2002.)

Речь идет о книге Бориса Соколова "Булгаковская энциклопедия" (Изд-ва: Локид, Миф, С.592. 1997.). Соколов Борис - историк и литературовед, доктор филологических и кандидат исторических наук, профессор кафедры социальной антропологии Московского государственного социального университета, исследователь жизни и творчества М.Булгакова.

Отец девушки попал на работу в транспортный отдел ВЧК, а в 20-х годах молодую женщину направили в "...одно из самых секретных подразделений – созданный в 1921 году спецотдел, занимавшийся разработкой кодов и расшифровкой перехваченных иностранных сообщений. Его начальником был старый большевик Глеб Бокий, о котором ходили самые невероятные слухи. Как вспоминала позднее сама Карцева, она, как и большинство молодых сотрудниц, испытывала перед ним постоянное чувство страха. По ее утверждениям, Бокий, несмотря на 50-летний возраст, регулярно устраивал по выходным оргии на даче. Когда же она поинтересовалась у коллеги-мужчины на этот счет, тот предупредил: "Если ты только обмолвишься кому-нибудь, он сделает твою жизнь невыносимой. Ты играешь с огнем". (Дмитрий Прохоров . "Секретные материалы 20 века", №31. 2002)

Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде часто "хоронили" живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Все это делалось при поповском облачении, которое специально для "дачи" было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось "пьяное богослужение. Пили ворованный из химической лаборатории спирт, выписываемым якобы для технических надобностей.

О сексуальной патологии Глеба Бокия, основателя и шефа Соловков, пишут Валерий Шамбаров (Государство и революции. - М.: Алгоритм, 2001. 592 с. ) и Г. Иоффе (Белое дело. М, Наука, 1989 ). Как открылось на следствии в 30-х, Глеб Бокий в 1921–25 гг. организовал в Кучино "дачную коммуну" под своим руководством. Сюда его приближенные должны были приезжать на выходные вместе с женами, на содержание "коммуны" они вносили 10 % месячного заработка. Лица обоего пола обязаны были ходить там голыми, пьянствовать, вместе ходить в баню и устраивать групповые оргии. Над упившимися потешались, "хороня" заживо или имитируя казни.

Атмосфера чекистской "коммуны" очень напоминает атмосферу булгаковского Великого бала у сатаны, особенно своей пародией на богослужение и христианские похороны с использованием одежд разогнанных и убитых соловецких монахов . (Епифанова Светлана (Северодвинск). "К 60-летию со дня смерти Михаила Афанасьевича Булгакова. Малоизвестные источники "Мастера и Маргариты" .)

Тайная история масонства

О. Платонов в книге "Тайная история масонства" привожит масонскую галлерею России. В списке российских масонов с царствования Николая II до Второй мировой войны читаем: "Бокий Глеб Иванович, 1879-1940, председатель Петроградского ЧК, один из руководителей НКВД, ложа "Единое трудовое братство" (СССР, 1919)"

Глеб Бокий верил в паранормальные явления, "нейроэнергетику" и "Шамбалу"

Атмосфера террора в стране и бесконечные расстрелы людей не могли не сказаться на психике куратора Соловецкого концлагеря Глеба Бокия. Какое-то время, по-видимому, спасал алкоголь. В похожем психическом состоянии находились и многие его друзья.

"...на конспиративной квартире Бокия, в обстановке строгой секретности, собрались близкие ему люди - Москвин И.М. (кандидат, а потом член ЦК ВКПБ), Стомоняков Б.С. (заместитель наркома иностранных дел), Кострикин (инженер, товарищ Бокия по институту). Их целью было создание московского центра "Единого Трудового Братства" (ЕТБ) ...учёный Барченко сказал: "...по мере поступательного движения революции возникали картины крушения всех общечеловеческих ценностей, картины ожесточенного физического истребления людей. Передо мной возникали вопросы: как, почему, в силу чего обездоленные труженики превратились в зверино-ревущую толпу, массами уничтожающую работников мысли, проводников общечеловеческих идеалов, как изменить острую вражду между простонародьем и работниками мысли? Как разрешить все эти противоречия? ...Ключ к решению проблем находится в Шамбале, этом конспиративном очаге, где сохраняются остатки знаний и опыта того общества, которое находилось на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем общество современное. А поскольку это так, необходимо выяснить пути в Шамбалу и установить с нею связь..." (Леонид Царев . Кто убил дело Ленина? Газета "Универсалист", №4, 2003 ; Вадим Лебедев . Фальшивый лама. Секретная экспедиция ОГПУ в загадочную страну Шамбала. Газета "Совершенно секретно", №03, 1999 )

Весной и летом 1925 года Бокия и Барченко уже были активно заняты подготовкой экспедиции в Шамбалу. В конце июля практически всё было готово... но вмешалось Политбюро, запретившее сие "научное мероприятие". Тем не менее секретная лаборатория при Спецотделе Глеба Бокия просуществовала до мая 1937 года. В ней делались "сенсационные" опыты по демонстрации телепатических волн, передачи мысли на расстоянии и т.п. бредовой ерунды. Это был верх "интеллектуального" полета чекиста-большевика и соловецкого палача Глеба Бокия.

Чекист Глеб Бокий любил пошутить

Шутка #1. 1922 - Глеб Бокий заключил пари с Литвиновым, что украдет из его сейфа в Наркомате иностранных дел документы. Литвинов приставил к двери часового, но уже на утром спецкурьер привез дипломату его бумаги. Будущий нарком иностранных дел не прислал Бокию коньяк, а написал жалобу Ленину.

Шутка #2. "Однажды были перехвачены шифрованные сообщения. Связь осуществляли два источника сигналов, один из них был передвижным. Специалисты Глеба Бокия вычислили того, кто посылал многочисленные сообщения: "Пришлите, пожалуйста, еще ящик водки!". Отправителем шифровок был Генрих Ягода , развлекавшийся с женой сына Максима Горького на теплоходе. Бокий решил пошутить и поступил в соответствии с инструкцией: информация была передана в Особый отдел. Выехала пеленгационная машина, а за ней "воронок" с вооруженной группой захвата. Вычислить передатчик не составило труда, и вскоре особисты ломились в дверь "базы", откуда уходили спиртные напитки". (Историк Олег Шишкин )

Как "судил" людей Глеб Бокий

"...это был полный произвол следователя. Следователь мог дать, и все это отлично утверждалось Глебом Бокием, Катаняном и всеми членами этой тройки. Причем, тройка - это на самом деле один следователь был, остальные подписывали на дому где-нибудь, они не приходили на заседание, во всяком случае Катанян и Глеб Бокий не приходили. Глеб Бокий был даже студент-геолог, ему надо было учиться, по этому поводу у нас сочинялись всякие стихи шуточные о том, что он ставил двойки своим ученикам на геологическом факультете, зато сейчас сам дает "пятерки" уже". (Дмитрий Лихачев в передаче Радио "Свобода" "Памяти академика Дмитрия Сергеевича Лихачева". Ведущий Иван Толстой. 02.10.1999 )

"Самым главным лицом в администрации Соловецкого лагеря особого назначения является московский чекист, член ВЦИКа Глеб Бокий (один из советских пароходов, между прочим, был назван в его честь). Это высокий худой человек, очевидно, хорошо образованный. Его манеры в основном производят мрачное впечатление, взгляд острый, пронзительный. Он всегда одет в военную форму. Это типичный непреклонный коммунист, прекрасно образованный и с элементами жестокости в характере. Он живет в Москве, где исполняет некоторые обязанности в ГПУ, и только время от времени наведывается на Соловки. " (Мальсагов Созерко . Адские острова: Сов. тюрьма на Дальнем Севере. Пер. с англ. Ш. Яндиева. Нальчик: Издат. центр "Эль-фа", 1996. 127 с. )

ГУЛАГ и Соловки - детище Глеба Бокия

"Осенью 1923 года на Соловецкие острова прибыла первая партия заключенных, в основном политических. Если вспомнить, что недавний пожар значительно опустошил постройки монастыря, станет ясно, в каких условиях им пришлось устраивать свой быт и как они "исправлялись". Так стал возникать "организм", который получил наименование СЛОН - Соловецкие лагеря особого назначения. Они положили основу "архипелага ГУЛАГа", у истоков которого стоял Г.И.Бокий. Тот самый Глеб Иванович Бокий, что потом был объявлен врагом народа и расстрелян в 1937 году. Тот, чьим именем был назван пароход , в навигацию регулярно курсировавший от кемской пристани "Рабочеостровск" на Соловки и перевозивший в трюмах и на прицепленной барже заключенных. Тот Бокий, о котором соловчанами была сложена шуточная песня: Ура! "Параша" извещает: Проветрить соловецкий склеп, На той неделе приезжает На "Глебе Боком" - Бокий Глеб! (А.Белоконь. Под соловецким зановесом. "Литературная Россия", 1354. Москва, 13.01.1989 )

В другом варианте пелось: Шептали все... Но кто мог верить? Казался всем тот слух нелеп: Нас разгружать сюда приедет На «Глебе Боком» - Бокий Глеб.

В советских органах гос.безопасности, кторые сами по себе были специальными службами, существовали свои отдельные специальные подразделения.

В результате проведенных специальных операций по зачистке потенциально и реально опасного контингента в НКВД, к лету 1937 года в органах госбезопасности полностью сменилась власть

Еще с конца 1920-х годов «органы» находились под властью клана Генриха Ягоды, который к началу 1930-х годов достигли единоличной власти над всеми чекистами

В этот период погибло немало легендарных личностей, известных не сколько героическими подвигами на благо родины, а зловещими, даже окультными тайнами.

Следующей жертвой стал начальник специального отдела ГУГБ НКВД комиссар госбезопасности 3-го ранга «батька» Глеб Бокий.

Кем он был?

Руководитель Спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович Бокий родился 3 июля 1879 года в городе Тифлисе (Тбилиси) в семье интеллигентов из старинного дворянского рода.

Его далекий предок Федор Бокий-Печихвостский, владимирский подкоморий (третейский судья) в Литве, упоминается в переписке Ивана Грозного с Андреем Курбским. Прадедом Глеба Бокия был академик Михаил Васильевич Остроградский (1801–1861), один из основателей петербургской математической школы, член Академии наук в Нью-Йорке, Туринской академии, Национальной академии в Риме, член-корреспондент Парижской АН. Уникальный ум русского Отечества! Можно даже предположить, что именно гены знаменитого русского математика помогали его потомку Глебу Бокию безошибочно находить любые ключи к самым трудным и хитроумным шифровкам; ведь известно, что современные историки прицепили к Бокию ярлык, назвав «главным шифровальщиком Страны Советов».

Отец Глеба — Иван Дмитриевич Бокий — действительный статский советник, ученый и преподаватель, автор учебника «Основания химии», по которому училось не одно поколение гимназистов.

Эти скупые сведения можно обнаружить у весьма узкого круга писателей-историков, скажем, в работах А. Первушина, А. Колпакиди, А. Бушкова, Е. Парнова.

Оттого осталось сослаться на неоднозначные свидетельства Олега Грейга, давшего свою уникальную версию (версию ли?) и биографии Г.И. Бокия, и работы его Спецотдела в книге «Подлинная жизнь адмирала Колчака».

Автор утверждает, что мать Глеба Ивановича «была еврейкой, причем одной из психопатичных натур, всецело поддерживавших народовольцев, покушавшихся на императора Александра II. Ее нередко видели на площадях обеих столиц империи, где она в истерических припадках выкрикивала в адрес проходящих людей: «Всех вас поглотит геенна огненная!»

Как правило, ее тут же отвозили в желтый дом; а затем, после прохождения курса лечения, муж забирал ее из больницы. Звали эту женщину Эсфирь-Юдифь Эйсмонт».

И объясняет, отчего в редчайших советских источниках, где идет рассказ об этой семье, имени матери или нет вообще, или там приводится совершенно другое имя:

«В переделанных документах мать Бокия получила русское имя; документы «выправляли» многим евреям, заполучившим власть в России, и они стали зваться вымышленными именами на русский лад, чтобы закрепить миф о так называемой «русской революции» в России в 1917 году ».

Биограф Бокия Василий Бережков, посвятивший «революционеру, скромно уверенному в себе, сгорающему тихим, иногда почти невидимым огнем, освещая путь в будущее» (по М. Горькому) несколько похвальных книг, между тем указывает, что мать Глеба Ивановича — Александра Кузьминична из дворянской семьи Кирпотиных. Так ли это на самом деле, нам уже не узнать.

О «еврейской составляющей» Бокия (к великому сожалению автора эту неблагодарную тему невозможно избежать, когда речь идет о «русской революции 1917 года» и ее последствиях) указывает и выдающийся публицист, заслуженный деятель России Николай Зенькович в своей книге «Самые секретные родственники». Но обнаруживает ее с отцовской стороны; он пишет: Г.И. Бокий «Родился в семье учителя. Фамилия происходит от древнееврейского слова, означающего «сведущий человек», имела распространение среди евреев Украины».

Глеб Бокий встал на путь революционной борьбы еще до Сталина

Итак как нам все равно не удастся найти достоверные, не подлежащие сомнениям сведения о родословной Бокия, признаю, что и достоверных сведений о Спецотделе также не существует, разве что отдельные разрозненные сведения, которые, применив интуицию и аналитическое мышление, можно составить в некую мозаику.

К фрагментам этой мозаики можно отнести и общеизвестные факты о революционной юности Глеба и его взаимоотношениях с родственниками. Известно, что старший брат и сестра Глеба пошли по стопам отца.

Сестра Наталья, возможно, действительно окончила Бестужевские женские курсы, стала историком и не один год преподавала в Сорбонне. По окончании земной жизни была похоронена на печально известном кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.

Борис Бокий (1873–1927) окончил Петербургский горный институт, стал квалифицированным инженером, потом преподавал в этом же институте в качестве профессора.

Современными историками он зачастую признается «одним из основоположников отечественного горного дела» — но это можно принять лишь с той натяжкой, что все истинно русские ученые, подданные Российской империи, были по большей части вымараны из отечественной истории и науки. Так лавры «основоположников» в годы существования Советской страны доставались совершенно другим людям, прежде входившим бы во второй или даже третий эшелон ученых. К тому же, на мой взгляд, основоположники отечественного горного дела трудились на благо Руси как минимум во времена Петра I.

А вот Энциклопедический словарь, вышедший в 50-х годах XX века, признает за выдающимся ученым Борисом Ивановичем Бокием только, что он был «основоположником аналитических методов проектирования рудников, шахт и т. д., получивших развитие в трудах советских ученых»; как говорят, почувствуйте разницу.

В 1896 году, после окончания 1-го реального училища, юный Глеб, идя по стопам брата, поступает в Горный кадетский корпус имени Императрицы Екатерины II в Петербурге. Так сообщают нам отдельные авторы-историки. Тогда как еще в 1833 году кадетский корпус стал Институтом корпуса горных инженеров, а в 1866 году получил название Горный институт. Этот старейший в России технический вуз был основан еще в 1773 году по указу императрицы Екатерины II как Горное училище.

Став студентом Горного института, Глеб берет на себя обязанности руководителя (головы) «Украинской петербургской громады», принимает активное участие в деятельности студенческих земляческих и революционных кружков. Придумывает создание «Малороссийской столовой», которая явилась, по сути, местом явки и большевистских встреч.

Подобные столовые, как достижение советской власти, появятся в разных городах России; наибольшую иронию в описании их истинного убогого предназначения проявят классики тонкого советско-еврейского юмора, любимцы многих поколений советских граждан Ильф и Петров. А живет новоиспеченный студент недалеко от учебного заведения, на тихой 11-й линии Васильевского острова.

С 1897 года Бокий вступил в петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» . В течение последующих 20 лет партийная жизнь Глеба Ивановича Бокия проходила под кличками Кузьма, Дядя, Максим Иванович; в полицейском управлении он проходил как Горняк.

К слову, причастными к горному делу России оказались многие революционеры; среди них был и некий выдающийся большевистский деятель Аркадий Коц (1872–1943) из Одессы.

В 1893 году он окончил горное училище в Горловке, работал на угольных рудниках Подмосковья и Донбасса. В 1902 г. сделал вольный перевод на русский язык «Интернационала» Э. Потье, после чего и стал известен как автор русского текста коммунистического гимна.

В 1906 г. он подготовил сборник своих стихов «Песни пролетариев», уничтоженный властями. Стал писать под псевдонимом А. Бронин и А. Шатов. При советской власти, во время Второй мировой, как народное достояние наряду со многими своими единоверцами, причастными к советской идеологии и культуре, был эвакуирован подальше от фронта, в Свердловскую область, где и отошел в мир иной в 1943-м.

В 1895 году старший Бокий окончил институт и был направлен работать в шахты Донбасса. Далее идут почти хрестоматийные, описанные многими авторами события: в 1898 году Борис, уже вернувшийся в Петербург, приглашает Глеба и Наталью принять участие в демонстрации студентов.

Произошло столкновение с полицией, всех троих родственников арестовали. Их освободили по ходатайству отца, но его больное и чувствительное сердце не выдержало позора; спустя несколько дней Иван Дмитриевич скончался.

Потрясенные этим горем, братья приняли диаметрально противоположные решения: Борис, считая себя виновником смерти отца, отошел от политики, а Глеб, наоборот, в соответствии с мстительным нравом, окончательно встал на стезю «профессионального революционера».

Глеб Бокий стал активным участником революционного процесса на стыке XIX–XX веков. В 1900 г. он — член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), а в 1901 г. был арестован на шахтах Криворожского общества, где работал на летней практике. Привлеченный по делу группы «Рабочее знамя», содержался под стражей с 9 августа по 25 сентября, получив наказание: был отдан под особый надзор полиции. В феврале 1902 г. снова арестован и выслан на три года в Восточную Сибирь по делу о подготовке в Санкт-Петербурге уличной демонстрации.

Летом 1902 года Бокий вновь арестован в Красноярске за отказ выехать в место ссылки, а уже осенью привлечен в Иркутске за разбрасывание прокламаций на публичной лекции. По высочайшему повелению 13 сентября 1902 года, в порядке общей амнистии студентов, высланных за участие в беспорядках весны 1902 года, Г.И. Бокий был освобожден из сибирской ссылки с сохранением надзора полиции в пределах Европейской России, за исключением университетских городов, сроком до 1 июля 1903 года.

В 1904 г. бунтарь Бокий введен в состав Петербургского комитета РСДРП как организатор объединенного комитета социал-демократической фракции высших учебных заведений. Участник Революции 1905 года в России, «работал по организации боевых дружин», обучал недоумков, романтиков и прирожденных убийц грамотному обращению с оружием. В «Малороссийской столовой», которой заведовал Бокий, был устроен медицинский пункт под руководством доктора

П.В. Мокиевского, куда свозились раненые рабочие. 6 апреля 1905 г. Глеб Иванович арестован по делу «Группы вооруженного восстания при Петербургской организации РСДРП» . Основанием для ареста явились агентурные сведения, что квартира Бокия и «Малороссийская столовая» служат для конспиративных встреч. При обыске в столовой нашли огромное количество нелегальной литературы. Несмотря на весомые доказательства, после нескольких месяцев заключения Бокия выпустили под особый надзор полиции, а по указу от 21 октября 1905 года дело и вовсе прекратили.

В январе 1907 года Глеб Иванович стал работать в социал-демократической военной организации, являясь партийным руководителем Охтинского и Пороховского районов. При провале военной организации Бокий бежал, но был арестован в июле 1907 года в Полтавской губернии и отправлен в крепость в Полтаве для отбытия срока наказания.

За обилием дат и сухих терминов, к которым приходится обращаться, скрываются весьма примечательные факты деятельности нашего героя.

С 1912 года Бокий участвует в работе по изданию большевистской газеты «Правда»; перед Первой мировой войной становится секретарем Петербургского партийного комитета. В апреле 1914-го его должны были в очередной раз арестовать по делу о типографии Петербургского комитета, помещавшейся в Горном институте, но он успел скрыться. В апреле 1915 года ему уже дважды пришлось скрываться от ареста из-за провала городского партийного комитета.

Г.И. Бокий, годами осваивая тайное искусство революции, обучался в закрытых большевистских школах и центрах, постигая науку беспощадного террора против русских и других подданных империи. Всего большевик Бокий 12 раз подвергался арестам, провел полтора года в одиночной камере, два с половиной года — в сибирской ссылке, от побоев и ссылок получил травматический туберкулез.

Но каждый раз, оказавшись на свободе, с дьявольской энергией вновь включался в революционную борьбу. Едва ли не на протяжении 20 лет (с конца XIX века по 1917 год) Бокий являлся одним из руководителей петербургского большевистского подполья.

Известно, что в июле 1905 года, после одного из своих арестов, закончившегося по приговору суда ссылкой, Бокий женился на Софье Александровне Доллер (? —1939; по другим сведениям, сентябрь 1942), дочери ссыльных.

Отец ее, якобы француз по происхождению, рабочий завода в городе Вильно; примкнул к народовольцам, вступив в Южнорусский рабочий союз. В 1881 году был арестован, повидал тюрьму и каторгу и, в конце концов, вышел в Якутии на поселение. Где за элементарным неимением лучшей партии женился на революционерке-психопатке из еврейской семьи Шехтер.

В декабре 1916 года Г.И. Бокий вошел в состав Русского бюро ЦКРСДРП(б) (где этнических русских можно было сосчитать по пальцам— см. книги О. Платонова, Г. Климова и др.). В 1917 году он— делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и 6-го съезда РСДРП(б). С апреля 1917 года по март 1918 года — секретарь Петроградского комитета РСДРП(б). Сразу после падения самодержавия возглавил в Русском бюро спешно созданный отдел сношений с провинцией.

В октябре 1917-го он— член Петербургского военно-революционного комитета, один из руководителей вооруженного восстания.

В феврале — марте 1918 года, в период наступления немецких войск, Бокий становится членом Комитета революционной обороны Петрограда. С марта — занимает пост заместителя председателя Петроградской ЧК, а после убийства Моисея Урицкого становится председателем, на какое-то время получив практически безграничную власть.

Затем Глеб Иванович Бокий возглавлял Особые отделы Восточного и Туркестанского фронтов, был членом Турккомиссии ВЦИКи СНК РСФСР и полномочным представителем ВЧК. Но к этому удивительному периоду в его жизни вернемся чуть позже.

На каком-то этапе революционной борьбы Бокий стал ближайшим помощником уродца в человеческом облике, пламенного большевика Карла Радека (наст. Собельсон; 1885–1939). Этот сын учителя (по другим сведениям, его родители содержали публичный дом в Польше) и адепт марксизма вступил в РСДРП в 1903 году; активно распространял богоборческие идеи потомка раввинов Карла Маркса (наст. Мордехай Леви) в Польше, Литве, Швейцарии и Германии.

В годы Первой мировой войны сблизился с В.И. Лениным. После Февральской революции 1917 г. — член Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме, один из главных связных между руководством большевистской партии и германским Генштабом, лично причастен к организации переезда Ленина и его соратников в Россию через Германию в пломбированном вагоне.

Бокий принимал личное участие в спецоперации по приезду Ленина в Россию

О незаурядных задатках Бокия Радек доложил своему товарищу Владимиру Ильичу, а тот, присмотревшись к молодому человеку, приблизил его к себе. На протяжении всех лет общения Глеб Бокий называл «вождя мирового пролетариата» не иначе как Ульянов-Бланк или просто Бланк, по фамилии матери Ленина.

Именно Бокий был вдохновителем и разработчиком идеи создания лагеря особого назначения на Соловецком архипелаге. Согласно его плану, предполагалось создать на изолированных от мира островах концентрационный лагерь для интеллигенции, без каторжного труда.

О первых годах Соловков сохранилось много воспоминаний. Запертые на острове люди могли жить совершенно свободно, жениться, разводиться, писать стихи или прозу.

Сам Бокий наведывался туда неоднократно. Когда он был на Соловках в 1929 году вместе с Максимом Горьким, им устроили грандиозный прием, по сравнению с которым знаменитая поездка Екатерины II в Крым и создание так называемых потемкинских деревень были детским лепетом.

Бокий, Горький и Погребинский

Впрочем, несмотря на безупречную революционную биографию (не считая дворянского происхождения), с точки зрения советских материалистов за Бокия водился значительный грешок. Видный чекист увлекался оккультными науками. Возглавляя Специальный секретно-шифровальный отдел ОГПУ (с 1934года – НКВД), он создал специальную парапсихологическую лабораторию, в которой трудилась группа из ученых самых разных специальностей.

Круг изучаемых вопросов был широк: от технических изобретений, связанных с радиоразведкой, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Изучали всё, что имело хотя бы намек на таинственность.

В так называемой «черной комнате» обследовали всевозможныхзнахарей , шаманов, медиумов, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Бокий привлекал подобных персонажей к работе своего Спецотдела. А в особо сложных случаях дешифровки вражеских сообщений организовывал групповые сеансы связи с духами.

Руководил этой работой некто Александр Барченко, который и разработал методику выявления лиц, склонных к столь своеобразной расшифровке кодов. Этот специалист уговорил Бокия вступить в тайную оккультную организацию «Единое трудовое братство». Несколько раз соответствующие занятия посещал и Генрих Ягода, будущий глава НКВД.

Как потом выяснилось на следствии, кроме Бокия и его подчиненных из спецлаборатории в братство вступили член ЦК и соратник Сталина Москвин, а также заместитель наркома иностранных дел Стомоняков, курировавший внешнеполитическую линию Монголия – Сицьзян – Тибет.

В свой книге «Красная Шамбала: магия, пророчества и геополитика в сердце Азии» (на англ. яз) профессор университета Мемфиса Андрей Знаменский подробно описывает как

«после Кронштадтского мятежа матросов в 1921 году и особенно после смерти Ленина Бокий ушел от активной политической деятельности и заинтересовался мистицизмом. Под влиянием своего знакомого, петроградского писателя Александра Барченко, Бокий заинтересовался буддизмом и легендой о Шамбале, пытаясь поставить эти идеи на службу коммунизму.»

Бокий всерьез начал ориентироваться на оккультизм и мистицизм

Он прославился крайней лютостью в Туркестане в конце Гражданской войны. Даже среди видавших виды чекистов Востока о нем ходили слухи, будто из куража «он любил питаться сырым собачьим мясом и пить свежую человеческую кровь»

«Батька» возглавлял спецотдел 16 лет, с 1921 г., а к весне 1937 г. по совместительству являлся еще и членом судебной коллегии Верхсуда СССР. Нам он встречался как советский вельможа, организовавший загородную коммуну для оргий своих коллег. Почетный чекист, награжденный высшей на тот момент советской наградой – орденом Ленина, он удостоился редкой чести – его именем был назван пароход, ходивший по Волге. Его зять Л.Э. Разгон, отработавший два года под руководством своего тестя в спецотделе ГУГБ НКВД, пишет в своих воспоминаниях, что этот отдел являлся крупнейшим вместилищем всякого рода секретной информации, но не аналитической, как в СПО, а зашифрованной и глубоко секретной:

«И сам отдел, и его руководитель были, пожалуй, самыми закрытыми во всей сложной и огромной разведывательно-полицейской машине»

Вечером 16 мая Бокий вызван в кабинет Ежова, однако наркома там не застал. Находившийся в кабинете Л.Н. Бельский – начальник ГУРКМ (Главного управления рабоче-крестьянской милиции) – объявил Бокию об аресте.

Вместо Ежова Бокий нашел в кабинете наркома Льва Бельского (на фото) и тот заявил что он арестован

Бельский визгливо крикнул «Везите его в Лефортово !», где уже через сутки благодаря «спецметодам» следователя с начальным образованием Али Кутебарова (впоследствии, конечно, тоже расстрелянного) звероподобный Глеб Бокий стал послушен, как провинившийся школьник, и собственноручно признал себя государственным преступником и заговорщиком

Разгром СПЕКО – последнего уцелевшего в ГУГБ НКВД островка благополучия – начался.

В это дело оказалась вовлечена группа оккультистов и мистиков, которая под контролем ОГПУ-НКВД проводила исследования в области гипноза, биоритмологии, телепатии и т.п., некоторые из них работали на базе Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ).

Бокий на доппросах немало рассказал об этом.

Так зимой 1924 года Глеб Бокий привлек к работе на Спецотдел ученого-мистика Александра Барченко. Основные научные интересы этого исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, в работе мозга и в живом организме в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и к расшифровке кодов.

Ученый выступал и консультантом при обследовании всевозможных знахарей, шаманов, медиумов, гипнотизеров и прочих людей, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Спецотдел активно использовал их в своей работе. Для проверки этих «экстрасенсов» одно из подразделений службы Бокия оборудовало «черную комнату» в здании ОГПУ по Фуркасовскому переулку, дом 1.

Исследования и методика Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений – в таких ситуациях даже проводились групповые сеансы связи с духами.

Барченко привнес в жизнь Бокия метафизические теории и уговорил видного чекиста вступить в тайную оккультную организацию «Единое Трудовое Братство», изучающую Древнюю науку (Дюнхор), которая якобы превосходила современное знание, но принципы которой были утрачены с течением времени.

Рис.5.2. Александр Барченко с учениками в Крыму (1927 год)

На допросе у следователя Бокий говорил, что изменил свое мировоззрение с материалистического на идеалистическое после смерти Ленина:

«Решающее влияние в дальнейшем имела смерть Ленина. Я видел в ней гибель Революции. Завещание Ленина, которое мне стало известно не помню от кого, мешало мне воспринять Сталина как вождя партии, и я, не видя перспектив для Революции, ушел в мистику.

К 1927—28 гг. я уже отошел от партии настолько далеко, что развернувшаяся в это время борьба с троцкистами и зиновьевцами прошла мимо меня, и я в ней никакого участия не принял. Углубляясь под влиянием Барченко всё более и более в мистику, я в конце концов организовал с ним масонское сообщество и вступил на путь прямой контрреволюционной деятельности...»

И действительно? в конце 1925 года для передачи эзотерического знания наиболее «достойным» представителям большевистской партии Александр Барченко при участии Бокия организовал в недрах ОГПУ небольшой кружок по изучению Древней науки.

В него вошли ведущие сотрудники Спецотдела: Гусев, Цибизов, Клеменко, Филиппов, Леонов, Гопиус, Плужницов. Занятия с сотрудниками Спецотдела продолжались недолго, поскольку, по словам самого Бокия, ученики оказались «не подготовленными к восприятию тайн Древней науки». Кружок Барченко распался, но энергичному руководителю Спецотдела вскоре удалось подыскать новых, более способных, учеников «из числа своих старых товарищей по Горному институту ».

В состав второй группы входили Кострыкин, Миронов (оба инженеры), Стомоняков (зам. наркоминдела в 1934—1938), Москвин (член Оргбюро и секретариата ЦК, заведующий орграспредом ЦК), Сосовский. Несколько раз занятия кружка посещал Генрих Ягода – будущий шеф НКВД.

О том, что конкретно изучали «ученики» Барченко на этих занятиях, мы узнаем из писем этого оккультиста, в которых говорится, что созданная им группа в течение двух лет «занималась изучением теории Дюнхор в основных ее пунктах и сравнением с теоретическими основами западной науки».

В свою очередь Глеб Бокий на допросах показал:

«Барченко выдвигал теорию о том, что в доисторические времена существовало высокоразвитое в культурном отношении общество, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов. Общество это было коммунистическим и находилось на более высокой стадии социального (коммунистического) и материально-технического развития, чем наше.

Остатки этого высшего Общества, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана, и обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой “Древней Науки”, представляющей собой синтез всех научных знаний.

Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами. Это стремление сохранить свое существование в тайне Барченко объяснял антагонизмом древнего общества с римским Папой. Римские Папы на протяжении всей истории преследовали остатки древнего общества, сохранившиеся в других местах, и, в конце концов, полностью их уничтожили.

Себя Барченко называл последователем древнего общества, заявляя, что был посвящен во всё это тайными посланцами его религиозно-политического центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь».

Помимо чтения лекций и отбора медиумов для Спецотдела оккультист Барченко пытался применять Дюнхор в повседневной практике. И Бокий поддержал его начинания. Например, эти двое всерьез предполагали управлять погодой!

Вот что сообщал астроном и соратник оккультиста Александр Кондиайн:

«В 1925 я был командирован Барченко и Бокием в Винницу с заданием познакомиться с проф. Даниловым Леонидом Григорьевичем и выяснить практические результаты его работы, которой он занимается в течение 20 лет. <...> Его работа имеет большое научное значение, т. к. вскрывает весь механизм атмосферы и, в частности, дает возможность предсказывать погоду на долгие сроки». С Кондиайном Данилов послал в Москву для Барченко свое большое исследование «Теория волновой погоды ».

Оккультист Александр Кондиайн в рабочем кабинете (конец 1920-х годов)

Особенно большой интерес Барченко и Бокий проявляли к теории 11-летней периодичности пятнообразования на Солнце. Так, в одном письме в начале 1927 года, ссылаясь на статью французского астрофизика Эмиля Туше «Тайны Солнца», Барченко писал:

«Для посвященного в тайну Дюнхор не может быть сомнений, что западноевропейская наука случайно натолкнулась в этой теории на механизм, составляющий главную тайну Дюнхор. Пока еще аналитический метод европейской науки мешает ей оценить всю важность этой теории. Но достаточно какому-нибудь вдумчивому исследователю сделать попытку перенести на бумагу, на плоскость картину, аналитически вычисленную проф. Туше, чтобы обнаружилась тайна Дюнхор и других механизмов.

А в руках современной техники, уже знакомой с применением ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, эти механизмы, открывая механизм действия “малых причин”, механизм космического резонанса и интерференции, механизм стимуляции космических источников энергии, грозит вооружить буржуазную Европу еще более кровавыми средствами истребления».

Гонениям в связи с этим подверглись и видные ученые этого института: завотделом биофизики ВИЭМ П.П. Лазарев, завлабораторией нейроэнергетики А.В. Барченко, завотделом микробиологии О.О. Гартох (последнего как немца по национальности объявили еще и немецким шпионом), директор ленинградского филиала ВИЭМ Р.Э. Яксон и др. Бокий являлся их куратором, а теперь ему навязали роль главаря заговорщиков.

«Органы» отреагировали на последнее заявление Бокия серией арестов – один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Барченко (22 мая) и другие бывшие члены «Единого Трудового Братства» в Ленинграде и Москве: Шишелова-Маркова (26 мая), Кондиайн (7 июня), Шварц (2 июля), Ковалев (8 июля). Та же участь постигла и наиболее высокопоставленных «учеников» Барченко, входивших в московскую группу, – Москвина и Стомонякова.

Обвинительная формула Барченко звучала совершенно стандартно: создание «масонской контрреволюционной террористической организации Единое Трудовое Братство» и шпионаж в пользу Англии. Что касается Кондиайна, то его обвинили в том, что он являлся участником

«контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации “Шамбала”».

Суть обвинения была такой На территории одного из восточных протекторатов Англии – какого именно, в деле не указывалось – существует некий религиозно-политический центр «Шамбала-Дюнхор ».

Этот центр имеет широко разветвленную сеть филиалов или ячеек во многих азиатских странах, а также в самом СССР. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство, заставить его проводить угодную центру политику.

С этой целью Барченко и участники созданного им «филиала» восточного центра пытались получить доступ к советским руководящим работникам, активно занималась сбором секретных сведений и подготовкой терактов – против тех же самых советских руководителей! Согласно легенде, следователи НКВД без особого труда квалифицировали как акт шпионажа получение Кондиайном от профессора Данилова работы о волновой природе погоды «с последующей ее переправкой за границу».

О сущности учения Дюнхор речи на допросах почти не заходило, поскольку эти темы для следователей большого интереса не представляли.

Окультист-чекист Александр Барченко (снимок из следственного дела, 1937 год)

Вместо Бокия СПЕКО ГУГБ НКВД поручили временно возглавить его заместителю латышу Теодору Эйхмансу.

В 1930 г. он являлся начальником «дикой» Вайгачской экспедиции, представлявшей собою заполярную каторгу на острове Вайгач в Карском море близ Новой Земли по добыче руд цветных металлов.

С худощавым удлиненным лицом и холодным отсветом пронзительных, неестественно светлых глаз фанатика, он приглянулся Бокию еще в Туркестане, где служил его помощником. Бокий не забыл его и под следствием, заявив, что они вместе состояли в некой подпольной масонской организации.

Сам Эйхманс вскоре после этого был арестован и, следуя примеру шефа, тут же перестал быть фанатиком, поспешив встать на путь исправления.

На следующее утро после ареста Бокия на своей московской квартире на Ленинградском шоссе был взят его коллега и конкурент Александр Формайстер, ныне почти забытый основоположник большинства методов негласного изъятия информации, применявшихся в СССР. Его молодые годы столь же сумрачны, как и у многих других руководителей НКВД.

Александр Формайстер

В прошлом польский националист, он не брезговал и уголовщиной, еще до революции был осужден за разбой и убийство беременной женщины к двадцати годам тюрьмы. В местах заключения он гордился своей принадлежностью к преступному миру и глубоко презирал и третировал «политических».

Февральская революция распахнула перед ним тюремные ворота (он был освобожден революционной толпою как «узник царизма»), и польский вор устроился служить в милицию.

Вскоре, оглядевшись в сложившейся обстановке, новоиспеченный милиционер сбил банду и стал промышлять в Москве вооруженными налетами (наиболее громким среди них считается ограбление фабрики Цинделя

Будучи ранен в перестрелке с чекистами и отлеживаясь в одном из притонов в Ащеуловом переулке, Формайстер решил вновь легализоваться и поступил на службу на сей раз в ВЧК, где ему доверили должность уполномоченного по борьбе с бандитизмом в Особотделе центра.

Причину столь резкой перемены в своей биографии он впоследствии объяснил доступностью комендатуры ВЧК:

«...так как никакого учета оружия в ОГПУ не было, поэтому я брал то оружие, которое мне нравилось». Впоследствии при обыске у него дома обнаружили целый арсенал. Но перестреливаться с бывшими коллегами по бандитизму за небольшое жалованье в голодной,
Гражданской войной стране ему не хотелось, и он вскоре перевелся на закордонную работу, в короткий срок за государственный счет, по словам его биографии, «исколесил почти всю Европу: выезжал в Латвию, Литву, Эстонию, Финляндию, Швецию, Норвегию, Польшу, Италию, Германию»

Вскоре старому бандиту поручили возглавить 1-е отделение КРО ОГПУ, которое ведало перлюстрацией, выемкой и обработкой дипломатической почты иностранных государств, оперативным обслуживанием иностранных дипломатических миссий и представительств.

И здесь неожиданно расцвел его талант.

Не постеснявшись привлечь в качестве инструкторов старых специалистов царского Охранного отделения по организации так называемых черных кабинетов, он в короткий срок обучил своих сотрудников методам тайного физического проникновения (ТФП), вскрытия хранилищ дипломатической почты, подделки пломб и печатей, подмешивания дурманящих препаратов дипкурьерам, а чуть позже стал использовать технику прослушивания.

Он первым создал для этих целей техническую лабораторию, а затем и передвижную вагон-лабораторию, которую прицепляли к поездам с международными вагонами для дипломатов. В итоге все иностранные посольства, консульства, а также представительства частных лиц были нашпигованы подслушивающей аппаратурой и агентурным аппаратом. Благодаря Формайстеру через несколько лет дипломатическая тайна в СССР просто перестала существовать.

В начале 30-х гг. созданное Формайстером подразделение (ООТ – отделение оперативной техники) передали в подчинение Паукеру. Не сработавшись с последним, Формайстер перешел в Исполком Коминтерна заместителем начальника ОМС (отдела международной связи).

Под этим названием скрывалась мощнейшая диверсионно-разведывательная организация, которая в интересах СССР вела сбор информации, вербовку и подрывную деятельность по всему миру.

Формайстер на деле использовал эту спецслужбу против СССР

Продержавшись два месяца, он признал себя польским шпионом и затем был расстрелян.

...........................................

День ареста Бокия увидел еще одно важное перемещение в лубянских коридорах власти. Ежов вызвал своего заместителя Агранова и приказал ему отправиться в Саратов. Это поручение связано с арестом начальника УНКВД по Саратовской области, довольно колоритной личности.

В мае 1937 года состоялось падение еще одной чекистской легенды -- Якова Агранова

Его правда сначала лишь отправили в Саратов

В прошлом прибалтийский барон Ромуальд фон Пильхау, троюродный брат Дзержинского, он с головою ушел в революционную деятельность и сменил имя, став Романом Пилляром.

Во время войны с Польшей он попал в польский плен, его обменяли по условиям Рижского мирного договора на пленных поляков.

Один из самых видных чекистов 20-х гг., он категорически возражал против принятия в ВЧК Сосновского; вероятно, поэтому Сосновского впоследствии перевели к нему заместителем – видимо, для того, чтобы они следили друг за другом и о любых подозрительных вещах или связях докладывали в Москву. После ареста Сосновского Пилляра стали разрабатывать как его «сообщника», к тому же Сосновский со старой обиды дал на него соответствующие показания.

Барон Ромуальд фон Пильхау, известный более как Роман Пилляр был арестован за измену

16 мая его арестовали, но Агранов получил приказ в Москву арестованного не сопровождать, а остаться в Саратове и возглавить местное УНКВД. Само по себе это не было для Агранова чем-то новым.

В свое время, сразу после убийства Кирова, он по поручению Ягоды временно возглавил ленинградское УНКВД, чтобы провести чистку среди ленинградских чекистов.

Теперь ему предстояло провести такую же чистку среди чекистов Саратова, начиная с замначальника УНКВД Сергея (Сурена) Маркарьяна, который при Ягоде являлся замначальника ГУРКМ.

Тогда же в мае пал и еще один старый товарищ Бокия. 9 мая подписан ордер на арест старшего майора госбезопасности, заместителя начальника ГУЛага, лауреата правительственных наград Семена Фирина-Пупко .

Свой путь к славе эта будущая знаменитость начала с дезертирства

Из дезертиров он подался напрямую в политику, поначалу в качестве эсдека-интернационалиста.

Это, кстати, характерная черта многих большевиков-чекистов: большевистское самосознание проснулось в них только после окончательного укрепления большевиков у власти

Фирин Семён Григорьевич, бывший дезертир и эсдек,позже перешедший на сторону победителей -- большевиков

Такие как он никогда не верили в дело социализма -- они все делали для личной выгоды и готовы были продаватся и дальше

Свою дезертирско-бандитскую карьеру в литовских лесах наш герой впоследствии гордо именовал партизанской деятельностью. Ему удалось расположить к себе Ягоду, когда он руководил строительством Беломоро-Балтийского канала.

Бывший дезертир, бывший бандит, делец, Фирин наслаждался благосклонностью всемогущего тогда Ягоды, еще не зная, насколько дорого она ему обойдется.

Хорошо и близко знавший его Кривицкий сообщает следующее: «Одним из достижений, которым особенно хвасталось ОГПУ, было «перевоспитание» крестьян, инженеров, учителей, рабочих, не питавших энтузиазма к советским порядкам, которых тысячами и миллионами хватали по всей стране и отправляли в трудовые лагеря, где приобщали к благодати коллективизма.

Эти противники диктатуры Сталина, крестьяне, привязанные к своим полям, профессора, жадно впитывавшие немарксистские научные концепции, инженеры, несогласные с установками пятилетнего плана, рабочие, сетовавшие на низкую зарплату, – все эти отчаявшиеся люди миллионами переселялись по чужой воле в специально устроенный для них новый, коллективистский мир, где трудились принудительно под надзором ОГПУ и выходили оттуда покорными советскими гражданами.

Совет труда и обороны постановил 18 апреля 1931 г., что за 20 месяцев будет построен канал между Белым и Балтийским морями протяженностью 140 миль. Вся ответственность за строительство была возложена на ОГПУ.

Заставив пятьсот тысяч заключенных валить леса, взрывать скалы, перекрывать водные потоки, ОГПУ проложило великий водный путь точно по установленному расписанию. С палубы парохода «Анохин» сам Сталин в сопровождении Ягоды наблюдал за торжественной церемонией открытия.

Когда канал был построен, 12 484 «преступника» из полумиллиона работавших получили амнистию, у 59 526 человек были сокращены сроки наказания.

В апреле 1937 г. я любовался на Красной площади выставленной там огромной фотографией главного строителя каналов в системе ОГПУ Фирина. Хорошо, подумал я про себя, что хотя бы один из больших людей не арестован! Через два дня мне встретился коллега, только что отозванный из-за границы. Первое, что он мне сказал, едва придя в себя от удивления, что я на свободе:

– А вы знаете, Фирину конец.

Я ответил, что это невозможно, ведь его фотография выставлена на главной площади Москвы.

– Говорю вам, что с Фириным покончено. Я был сегодня на работах канала Волга – Москва, но никакого Фирина там не было! – проговорил он.

А вечером мне позвонил друг, работающий в «Известиях». Его редакции было предписано изъять все фотографии и упоминания Фирина – великого каналостроителя ОГПУ...»

Арест Фирина повлек за собой повальные аресты работавших с ним чекистов и работников лагерного строительства, только в Дмитлаге было взято 218 человек.

Их обвиняли в том, что они собирались организовать мятеж осужденных на строительстве канала Москва – Волга, их силами захватить Москву и поставить во главе Советского государства Ягоду.

За Фириным последовал Артузов. В ночь с 12 на 13 мая в клубе НКВД состоялось собрание партактива центрального аппарата, на котором Фриновский во всеуслышание назвал Артузова шпионом. Растерянный, Артузов вернулся в свой кабинет и рассказал находившемуся там своему коллеге Л.Ф. Баштакову (на тот момент – лейтенанту госбезопасности, оперуполномоченному 8-го отдела ГУГБ НКВД) о случившемся.

Артур Артузов был изобличен в предательстве и арестован

Минут через 20 в кабинет зашли сотрудники Оперода и предъявили ордер на обыск и арест. Завершив обыск, они доставили Артузова прямиком в Лефортовскую тюрьму.

Артузов признал себя шпионом сразу четырех иностранных разведок и сообщником Ягоды по его заговору в целях захвата власти

Приближалась очередь Миронова. Показаний о его причастности к заговору Ягоды было собрано более чем достаточно. Измотанный «следственным конвейером» Эйнгорн показал, что его шеф Миронов являлся немецким шпионом

26 мая услужливый капитан госбезопасности Коган получил от морально раздавленного Ягоды уличающие показания в отношении Миронова о причастности к антисоветскому заговору

Вероятно, в чекистских кругах пошли разговоры о собранных на Миронова материалах, потому что в те дни определенную активность проявил многолетний ближайший соратник Миронова Дмитриев. Даже находясь в Свердловске, вдали от эпицентра событий, прирожденный ловкач и хитрец держал нос по ветру.

Лев Миронов долгие годы сопровождавший Ягоду также был замазан в грязных делах

Опасаясь, как бы его не притянули к делу Миронова, он применил проверенный прием – поспешил с доносом на Решетова, помощника недавно арестованного Шанина по транспортному отделу ГУГБ, по совместительству аграновского выдвиженца и, вероятнее всего, соглядатая.

После ареста Шанина Решетов утратил всякую полезность для нового руководства НКВД, а его покровитель Агранов, потеряв контроль над ГУГБ, стал лишь одним из многих заместителей Ежова и ничем уже не мог ему помочь.

Единственный шанс Решетова на спасение состоял в том, чтобы затеряться в массе третьестепенных исполнителей, забиться в щель. Оттуда-то и извлек его своим доносом Дмитриев: он сообщал, что Решетов, будучи его предшественником в должности начальника УНКВД по Свердловской области, «помогал эсерам, не разрабатывал троцкистов»

В итоге Решетов был 8 июня арестован и затем расстрелян, а Дмитриев сумел избежать волны арестов, связанной с преследованием выдвиженцев Миронова.

Вот уже третий месяц тот находился в дальневосточной командировке и по доходящим из Москвы слухам узнавал об арестах своих сослуживцев. Возглавляемый им контрразведывательный отдел ГУГБ как будто оставался в стороне от пронесшегося по мрачным коридорам Лубянки урагана (если не считать ареста Эйнгорна). Заминке способствовало то обстоятельство, что в мае главные силы центрального аппарата НКВД были брошены на аресты среди военных: пошла в расход группа Тухачевского – Гамарника – Якира. До Миронова не доходили руки.

Чтобы не терять времени и, как говорится, не сбавлять темп, в мае стали энергично «добирать» действующих сотрудников тех отделов, где вроде бы уже отшумела гроза «чистки». Среди этих «падших ангелов» второго эшелона наиболее примечательна судьба старшего лейтенанта госбезопасности оперуполномоченного СПО Федора Бянкина, которого арестовали 16 мая и оформили английским шпионом. Федору повезло: он избежал смертного приговора и получил всего лишь 20 лет лагерей. Казалось бы, живи, человек, да радуйся. Но нет. Укрепляя ударным трудом мощь страны Советов на отдаленных приисках, идейный борец за торжество социалистического правосознания подвергся обморожению, разочаровался в возможности вернуться к веселой жизни столичного чекиста и в День работника госбезопасности, 20 декабря 1941 г., в разгар битвы за Москву, умер Иудиной смертью, повесившись под вой заполярной метели на оконной решетке своего барака .

Среди многих лиц, имевших отношение к госбезопасности и арестованных в мае 1937 г., заслуживает внимания еще одна фигура – Григорий Каннер .

В начале 20-х гг. он, будучи личным помощником Сталина

Однако в дальнейшем Сталин удалил его из аппарата ЦК в наркомат тяжелой промышленности.

Григорий Каннер занимался вредительством в области черной металлургии и был за это арестован

Но Каннер и после этого, видимо, не утратил своих связей с руководством ГПУ, в частности, с Ягодой. По всей видимости, он поддерживал приятельские отношения и с майором госбезопасности Яковом Лоевым – помощником Миронова по ЭКО, а затем – и по КРО ГУГБ НКВД.

Арест Ягоды не сулил Каннеру ничего хорошего. Уже 29 апреля один из арестованных чекистов при допросе показал, что Каннер вместе с неким «доктором Мариупольским» и «Маркарьяном с женой» (имелся в виду, похоже, вышеупомянутый С. Маркарьян – старый, еще с 20-х гг., оперативник ГПУ) в октябре 1936 г. посещал на правительственной даче «Кабот» в Кисловодске опального Ягоду.

26 мая последовал арест человека, который слишком много знал. Тем самым предрешена была судьба не только самого Каннера, но и его друзей. Через три дня Политбюро налагает резолюцию:

«Важно. Каннер, Маркарьян, Самсонов, Лоев, доктор Мариупольский»

……………….

Еще до 1936 года в НКВД не было никаких групп влияния или кланов. Был лишь один клан – клан Ягоды.

Все остальные убывали прочь из состава органов госбезопасности.

В 1937 году некогда могучий и сросшийся в НКВД ягодинский клан понес значительные потери. Многие еще вчерашние «ягодинцы» создали смвои группы, которые демонстративно выступили против бывшего наркома Ягоды.

Кланов и групп было много, выделю только самые сильные из них.

Одно примечание – хотя ежовский и евдокимовский кланы были разными, все же деление не было в данном случае столь существенно. Оба клана практически работали как один.

Сам Ефим Евдокимов к тому моменту уже давно не числился в составе НКВД, но сохранил на ведомство огромное влияние

Кроме трех наиболее влиятельных групп, были и более слабые, среди них выделю такие:

Среди наиболее влиятельных грур зрела кооперция общей деятельности. Так например Заковский начал перевод своих людей в столицу.

В помощь Николаеву-Журиду в апреле 1937 г. были переведены в центральный аппарат выходцы из школы Заковского: старший майор госбезопасности латыш Анс Залпетер на должность замначальника Оперода и инспектор милиции Сергей Жупахин на должность помначальника Оперода, а также Михаил Волков.

Группы кооперировались, а старые чекисты уходили.